Алпамыш. Узбекский народный эпос(перепечатано с издания 1949 года)
Шрифт:
А теперь, помня свое обещание, о матери Ултантаза расскажем.
Когда-то мать Ултантаза называли «Бадам-поганша», — теперь величать ее стали «Бадам-ханша». Говорившему по привычке «Бадам-поганша» язык отрезали. В молодости персиянка Бадам пастушкой была. Привычку имела спать с высунутым языком. Отклевала ей однажды ворона кончик языка, — стала Бадам косноязыкой: вместо «р», говорила «й».
Стала она наложницей Байбурибия, родила от него сынка — Ултана этого. — Считал он себя Алпамышу братом, — случая дождался — овладел страной. Мать его, Бадам-поганша, ставшая Бадам-ханшей, зла была, как бешеный верблюд. Чуть ей что нашепчут, сама чинит налево-направо суд и расправу. Ненавидел ее и простой и знатный народ… Говорили про нее: «Поганый казан у хана не более благоухает, чем у чабана».
Между тем Ултантаз, обнадеженный словами Барчин, продолжал пировать, к свадьбе готовиться. Время подошло девичник справлять, «олан» [45]
Сказала Бадам-ханша:
— В стайости моей дождавшись бъякосочета-ния бека-сына своего, готова я на ядостях сама на двугойбом вейблюде вейхом отпъявиться — девушек-къясавиц на олан собиять.
Села она на верблюда, поехала — девушек-молодок скликать. Едет Бадам — поет:
— Медленно, быстъенько скачу. Уличкой къютенькой скачу, Тъёпочкой узенькой скачу, Гойлинкой сизенькой лечу, Низко я, низенько лечу. Видеть я, къясавицы, вас На пию у сына хочу. Пъёсьба — посетите наш пий! Сами вы пъекъясны на взгляд, Къясный надевайте наяд, Язум ясный в девушке — клад, В бойком слове ценится склад. Вами же гойдится Конгъят! Пий мы задаем на весь мий, — Пъёсьба — посетите наш пий!.. Так Поганша-ханша Бадам Ездит по родам-племенам. Речь убогой кто разберет? Слушает — смеется народ, — Каждый закрывает свой рот…45
Олан— состязание парней и девушек в пении импровизированных стихов (типа частушек), входящее в народный свадебный обряд.
Наступил вечер олана. Приходят девушки. Худышки — мышками шмыгают, козочками прыгают, порхают, как мушки, хохотушки-резвушки. Толстушки — мягки, как подушки, в ожиданьи пирушки сидят или ходят — величавы, как павы…
Со своего верблюжьего пастбища пришла и Ай-Калдыргач, сестра Алпамыша. Дошел до нее слух, что Барчин-ай дала согласие Ултану, что в этот вечер состоится бракосочетание их. Подумала: «После того как бракосочетание совершено будет, перейдет она к Ултану во дворец — когда-то еще придется мне с Барчин-ай, бедняжкой, свидеться?..» Как ни тяжело ей было думать, что Ай-Барчин женой Ултана станет, — решила она пойти.
Пришла она, — Бадам-ханша дала ей два светильника в руки, третий на голову ей поставила.
Тут Ядгар тоже пришел. Калдыргач Ядгару, любимцу своему, такое слово сказала:
— Ядгарджан, внемли-ка слову моему: К племени пришла я снова моему. В свадебном собраньи — для чего держать Мне на голове светильник, — не пойму. Ты, мой джан-Ядгар, так весел почему? Иль обласкан теплым словом ты людским, Иль над положеньем бедственным моим Посмеяться хочешь ты, Ядгар-джаным? В бесприютном сердце — только «ох!» да «ах!» Слез ручей не сякнет у меня в очах: Без вести пропал Хаким-ака, мой брат, — Сын его, Ядгар, да озарит Конграт! Ядгарджан, чему ты радуешься так? Одинокая, верблюдов я пасла, Слезы горькие в сухой степи лила, На костре разлуки сердце я сожгла, Истомясь от муки, я сюда пришла. Я пришла сюда, друзей не обретя, Ты вбежал, смеясь и весело шутя. Разве ты сказал, Ядгар, мое дитя: «Как ты поживаешь, Калдыргач-апа? Не горюй, бедняжка, и не плачь, апа!» Кто же мне утеха, если не Ядгар? Что ты так смеешься весело, Ядгар?..Барчин-аим, как невеста Ултана, также тут находилась. Слова своей тетки Калдыргач услыхаз, опечалился о ней Ядгар и, к матери своей, к Ай-Барчин обращаясь, так сказал он ей:
— Слово обращаю к матери моей: Всякое про нас болтают меж людей. Участь бедной тетки облегчить нельзя ль? Память моего погибшего отца, Дорогая мать, усердней чтить нельзя ль? Свадебный светильник выбросить нельзяШла с поля Бадам-ханша, подходит к юрте, — видит — темно в ней стало вдруг. Вошла — узнала, в чем дело, — подумала: «Если мне сейчас избранить ее как следует, может Барчин оскорбиться, — обратно свое согласие взять. Не буду ее пугать раньше времени, пусть уже невесткой моей станет, — тогда с нею сочтусь, как умею!..»
Зажгла она снова светильник, сказала строго:
— Больше чтоб этого не было! Начинайте, девушки, олан! — Сказала она так и села.
Тем временем Култай-Алпамыш входит.
— Что ты, Култай, шатаешься-болтаешься, без зова являешься? — сказала недовольно Бадам-ханша.
Отвечает ей Култай-Алпамыш:
— Мы, янга, с тобою в свойстве. На таком торжестве, на свадьбе сына твоего, Ултана, как же не погулять мне? Хочу три-четыре олана спеть с тобою в паре.
Бадам-ханша ему: — Если ты со мною оланы затянешь, пожалуй, возомнишь себя равным нам. — Так сказала Бадам, чванясь перед Култаем, и стала глумиться над ним:
— Что, спрашиваю, воспевать будешь ты? Горе-нужду раба-чабана, кибитку из самана, помет барана? Это для олана на свадьбе моего сына хана Ултана не годится.
Сказал ей Култай-Алпамыш:
— Зачем, янга моя, не боясь греха, своих не узнаешь, обижаешь бедняка-пастуха? Действительно мы равны: — ведь я — твой свояк. Разве не так? [46]
Шутницей была Бадам-ханша, знала, что и Култай — шутник большой. Не знала только, что не с Култаем, а с Алпамышем говорит. Согласилась Бадам несколько оланов с ним спеть, но захотела первой начать состязание.
Бадам-ханша:
— Овцы, — ты сказал, — бегут на водопой. — Яй-яй. Колос пъевъящен в солому молотьбой. — Яй-яй. То, что говойишь — да сбудется, Култай! — Яй-яй. Въемя Ултанбека, мой свояк, воспой! — Яй-яй.46
Мы равны —намек на рабское происхождение Бадам, которая, возвысившись, презирает «свояка» — пастуха Култая.
Култай-Алпамыш:
— За бараном вскачь бежит баран, Бадам! — Яр-яр. [47] Стал кривой вербой твой тополь-стан, Бадам! — Яр-яр. В старости невесткой ты обзавелась! — Яр-яр За тебя я счастлив, янга-джан Бадам! — Яр-яр.Бадам-ханша:
— Йижие баяны — вожаки отай. — Яй-яй. Запою оланы — бъёсит мёйтвых в жай. — Яй-яй. Девушки-къясотки, молодки, веселей! — Яй-яй. Ултантаз теньгу пожейтвует вам в дай. — Яй-яй.47
Яр-яр— обычный припев свадебных четверостиший у тюркских народов Средней Азии (слово яр означает «милый», «возлюбленный»). Формой «яй-яй!» сказитель воспроизводит картавое произношение Бадам.
Култай-Алпамыш:
— Козы-безбородки — вожаки отар. — Яр-яр. Старые уродки-тетки бросят в жар. — Яр-яр. Разве я, красотки и молодки, стар? — Яр-яр. Алпамыша деньги — грабленый товар! — Яр-яр.Бадам-ханша:
— Двеи некъясивы без литых колец. — Яй-яй. Девушки гъюстят без золотых колец. — Яй-яй. Шуток-пъибауток вы не пъипасли. — Яй-яй. Позабавит вас олан мой под конец. — Яй-яй.