Амур-батюшка (Книга 2)
Шрифт:
Дед пошел к пашне, стал брать землю горстями. Подошел Сашка.
– Земля у тебя хорошая!
– сказал дед.
Старик в нескольких местах смотрел землю, брал в пальцы, растирал ее со слюной.
Сашка забеспокоился, недоумевая, почему это так занимает деда? Ведь у них на релке земля не хуже. Зачем он хвалит? Может быть, он завидует, думает, что тут лучше? Чужое всегда кажется лучше. Сашка слышал о русских много плохого и сейчас встревожился.
"А что, если они сгонят меня с земли?" - подумал он.
Но дед не завидовал, а, напротив, рассматривая Сашкину землю, убеждался, что она хуже той, что
Так с камнем за пазухой старик и уехал от Сашки.
Добрались домой, выгрузили разрубленную кабанью тушу. Дома Кондрат рассказал Егору про Сашкину пахоту, а потом про находку на Додьге. До сих пор все как-то не верил дед, что тут может быть что-то хорошее, все здешнее считал каким-то ненастоящим. И вот впервые ему понравилась земля. Он сразу понял, какая это ценность. Когда, сидя у Сашки, он подумал, что Додьгу-то могут захватить, ему как в голову ударило: "Ведь богатство! Сущий клад!" До сих пор ни на что особенно глаза не смотрели, никто ничего не берег. Не как на старых местах, где на каждый клок отовсюду глаза глядят. И старик ужаснулся, что земля-то на Додьге не занята, ведь ее мало...
Видя, как отец беспокоится, чего с ним никогда, кажется, не бывало, Егор более поэтому, а не из сбивчивых рассказов Кондрата, сообразил, что земля в самом деле хороша.
– Землица хороша! У самих-то хуже! Как бы он не захватил! Не к ней ли подбирается? Ежели и не видел, а ну как на охоту пойдет даувидит!
"Погоним!" - подумал Егор.
Хищность, желание захватить скорей первым, сбить соперника, если окажется, вспыхнули в его душе. Добрых чувств к Сашке как не бывало. На миг Сашка представился ему злым и хитрым врагом. Рассказы о его пахоте, о том, как он коня купил, - все, о чем с таким восхищением своему тяте рассказывал, сидя на табурете, белокурый, смуглый Васька, не понимавший сути разговора взрослых, пугали, а не радовали Егора. Он слышал в этих рассказах угрозу себе. Сашка, был сильный, горячий человек, он умел трудиться. У него подмога - богачи Гао, их приятель исправник.
– Ты съезди и посмотри, как он посеял, - сказал Кондрат.
Старик был удивлен тем, что увидел. Китаец умел трудиться.
– Тятя, как он пашет шибко, - сказал Васька.
– Мы подсобляли ему, землянку копали.
Егор опомнился, смирился в нем от слов сына этот пыл. А то бы, кажется, готов бы взять Егор сухой, крепкой рукой за грудь любого, кто отымет...
– Гохча говорила, что Сашка был в деревне у них, - сказала Наталья. Он будто хочет у Кальдуки в Бельго вдовую невестку купить.
Все засмеялись. И у Егора на сердце отлегло. Он подумал было, какой ветер охватил его душу, что за страшное зло явилось в ней на миг.
"Все же не надо мешкать!"
– Может, поедем, братец, - сказал он Федьке, - посмотрим с тобой, что там за земля?
Но в голове была муть. Ничего не мог сейчас решить Егор.
– Езжайте, езжайте!
– подхватила бабка.
– У сибиряков-то вон заимки у всех заведены, и нам бы, коли землица-то хороша...
Вставши утром, Егор взял с собой сына и брата. Дед поехал показывать.
Побывали на Додьге. Егор сам увидел черную землю. Мужики прошли в глубь тайги, содрали слой листвы и мокрого дерна. Всюду
Постоял Егор среди перекопанной кабаньими копытами грязи, между тучных ильмов, и пришло ему в голову, что надо распахать тут все, снести этот лес, завести заимку, пробить с берега дорогу к Уральскому. "Будем ездить сюда летом... Зимой отсюда ходить на охоту. Здесь пашню не выдует ветер". Егор видел по дороге через Сибирь такие заимки у сибиряков.
– А ну, давай затески будем делать, - сказал он отцу.
Четыре топора принялись рубить стволы ильмов, кленов и пробковых деревьев.
Васька уже знал: будут затески - место это никто не тронет, не смеет никто занять.
– Правда, тятя, никто эту землю не тронет?
– спросил он отца.
– А кто тронет - тому пулю!
– пригрозил дедушка Кондрат.
– Никто теперь не займет!
– успокоил Егор.
С Додьги он сам хотел поехать к Сашке подсобить ему, если придется. Теперь, когда затески на Додьге были, Сашка опять стал ему приятен. Но Егора занимало, что и как у Сашки; сам еще того не понимая, он желал призанять умения у соседа. Егор помнил, какие пашни у китайцев. И не хотелось оставлять в себе ни доли зла к Сашке.
Егор вспомнил, как Сашка работал в прошлом году у него, Егор ему не платил. С Сашкой печь клали вместе, кирпич обжигали, лес рубили...
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
"Черт знает, что за люди русские!
– думал Сашка.
– И как с ними жить? А что, если в самом деле Гао прав? Неужели меня прогонят?"
Старик Кондрат напугал Сашку. До сих пор ему как-то и в голову не приходило, что русские могут ему позавидовать. Ведь земли много, и в прошлом году он жил с русскими очень дружно. Неужели они захотят отнять хорошее поле? Конечно, у них сила.
В Уральское Сашка явился в прошлом году после больших неприятностей со старшинкой. Он бежал с судна во время ночной стоянки и дошел по берегу до русской деревни, которую видел с палубы, проплывая мимо днем. Сашка уже несколько лет жил в России. Пришлось ехать сюда на заработки. В Уральском он узнал, что неподалеку есть китайская лавка и живут купцы. Он знал, что и тут есть купцы-негодяи. В этих местах вообще все люди опасные, сюда едут сорвиголовы, они торгуют в лесах с дикарями. Сашка не торопился пойти в Бельго. Но все же пришлось. Он пришел к братьям Гао, низко кланялся и был хорошо принят. С помощью хозяина он получил у исправника разрешение остаться жить в Бельго. За это Сашка задолжал хозяину Гао.
Сашку уговаривали вступить в общество. Он не смел возражать, но вступать в общество не хотелось. Весною Гао дал Сашке денег, чтобы он купил коня, но дал мало.
Вечерами Сашка копал землянку. Он работал с лихорадочной поспешностью, как человек, у которого вдруг явилась надежда подняться из нищеты, зажить не хуже других.
Он часто думал о том, что требуют от него Гао. Сашка боялся общества как огня. Он знал: братья Гао - опасные люди, это хунхузы, а не честные торговцы. За год Сашка такого насмотрелся и наслушался, что решил: лучше всего убраться от этих Гао подальше. Они жили здесь давно, привыкли добывать богатство не столько торговлей, сколько вымогательством.