Анатомия «кремлевского дела»

Красноперов Василий Макарович

Мы пришли к выводу о необходимости активной борьбы с руководством ВКП(б) вплоть до террористических актов… На это в значительной мере повлиял Каменев Л. Б., который, как это мне передавал Розенфельд Н. Б., говорил последнему о необходимости устранения Сталина… Об этом мне сообщил Розенфельд Н. Б. в 1933 году… Разговор происходил у меня на квартире. Я, возможно, об этом говорила Мухановой Екатерине Константиновне [269] .

Следствие заметно ускорилось, что позволяет сделать вывод о несомненных успехах чекистов в подчинении жертв своей воле. Стоило подследственным сделать первые, пусть и неполные, признания в терроре (точнее – поставить свою подпись под протоколами, в которых имелось хотя бы упоминание о терроре), их способность сопротивляться следствию и сама возможность подобного сопротивления быстро сходили на нет. И вот уже от их имени можно было нагромождать любую ложь, сколь бы абсурдной та ни выглядела. Следствие начало пользоваться этим в полной мере.

В тот же день, 4 марта, следователь Каган допросил Екатерину Муханову. Согласно уточненному плану, ему необходимо было отразить в протоколе, что террористические намерения обсуждались Розенфельд и Мухановой до увольнения последней из Кремля в самом конце 1933 года. Он продемонстрировал Екатерине показание Розенфельд о том, что та, возможно, говорила с ней об устранении Сталина в 1933 году (при этом слово “возможно” было, разумеется, из демонстрации исключено), и потребовал подтверждения о том, что разговоры об убийстве Сталина велись и раньше. И Екатерине пришлось вспоминать, что,

269

РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 108. Л. 8.

кажется, в 1932 г. Н. А. Розенфельд после ссылки Каменева у нее на квартире говорила мне, что Каменев подвергается несправедливым гонениям, что лучшие люди страны заключаются в тюрьмы и ссылаются. Обвиняла она в этом руководство партии и в первую очередь Сталина. Помню, что еще тогда Розенфельд мне говорила, что на Ленина было покушение, совершенное Каплан, а на Сталина вот никак не организуют. Она считала, что нужна русская Шарлотта Корде для спасения русского народа [270] .

270

Там же. Л. 10.

Дальше в ход пошли уж совсем фантастические измышления – следователь принялся настаивать, что в 1932 году в присутствии Мухановой Н. А. Розенфельд прямо говорила о своей готовности убить Сталина. Этот эпизод подробно отражен в протоколах допросов Николая Борисовича и Бориса Николаевича Розенфельдов, однако ни тот ни другой ни словом не упоминают о присутствии при этом Мухановой. Напомним, что в протоколе допроса Н. Б. Розенфельда (28 февраля 1935 года) данный эпизод выглядит так:

Еще в 1932 г., после высылки Каменева и Зиновьева, Н. А. Розенфельд мне заявила о необходимости убийства Сталина, причем она сказала, что сама готова была бы убить Сталина. Она считала, что у руководства страной должны стоять Каменев и Зиновьев [271] .

271

Там же. Д. 107. Л. 204.

В протоколе допроса Бориса (2 марта 1935 года) тот же самый эпизод, как мы помним, описан следующим образом:

В 1932 г., после высылки Зиновьева и Каменева в Минусинск [Зиновьев на самом деле был отправлен в Кустанай] за контрреволюционную деятельность, моя мать – Н. А. Розенфельд в моем присутствии в состоянии аффекта заявила, что она готова убить Сталина. Я ее тогда резко оборвал и просил ее замолчать [272] .

В реальности Нина Александровна, скорее всего, произнесла что-нибудь вроде “убить его мало!”, прекрасно понимая, что за репрессиями в отношении Зиновьева и Каменева могут последовать большие неприятности для всей их родни. Но следователи прекрасно знали, как протоколировать подобные возгласы отчаяния. И как заставить подследственного признаться в том, чего не было. Мухановой пришлось подтвердить свое присутствие в момент злосчастного возгласа. И это было равносильно признанию в террористических устремлениях еще в 1932 году, чего следствие и добивалось. Теперь “выяснилось”, что на момент знакомства с “английской шпионкой” Бенгсон Муханова по духу своему уже была законченной террористкой. Чекистам оставалось лишь составить подробный план убийства Сталина. И к началу марта у них уже имелись серьезные наработки в этом направлении.

272

РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 107. Л. 237.

Согласно доступным документам, впервые тема проникновения “террористок” в личные апартаменты вождей всплыла в уже упоминавшемся протоколе допроса библиотекарши Н. И. Бураго от 2 марта 1935 года. Давая по требованию следователя Сидорова характеристику своей коллеге З. И. Давыдовой, Наталья Ивановна сообщила:

К характеристике Давыдовой добавлю еще следующее: Давыдова была в неплохих отношениях с Розенфельд Н. А. и Мухановой Е. К., об антисоветских настроениях которых я показывала 9 февраля. Муханову она поддерживала перед ее увольнением. Розенфельд она (как и меня) устроила через Минервину на работу в личную библиотеку Молотова… [273]

273

Там же. Л. 250–251.

Через какое-то время

следователь неожиданно спросил у Бураго:

Нам известно, что Муханова пыталась попасть на работу в личные библиотеки членов правительства. Что вы можете показать об этом? [274]

Нам пока неизвестно, у кого именно из арестованных следствие получило эти данные. Наталья Ивановна тут же ответила:

Муханова ко мне с такими просьбами не обращалась. Я знаю, что она просила об этом Давыдову, которая имела возможность устроить ее через Минервину. Кроме того, я знаю из бесед, которые были в моем присутствии, что Розенфельд настойчиво пыталась устроить Муханову через Минервину на работу в библиотеку Молотова. Наконец, Розенфельд при мне говорила Мухановой: “Подожди, Муха, пойдем работать в библиотеку к Сталину”. При мне же Розенфельд спрашивала Давыдову, нет ли работы в библиотеке Сталина и нет ли возможности там получить работу для нее и Мухановой [275] .

274

Там же. Л. 257.

275

Там же. Л. 257–258.

Чекисты всерьез взялись за разработку этой многообещающей версии – ведь только так можно было выстроить хоть сколько-нибудь правдоподобную версию покушения на Сталина. Позже (7 марта) по этому же поводу была допрошена и З. И. Давыдова. Интересно, что до того, как в 1931 году произошло объединение трех библиотек в одну – Правительственную, беспартийная Давыдова заведовала библиотекой Президиума ВЦИК (это подтверждается сведениями, указанными на стр. 258 Списка абонентов московской телефонной сети за 1929 год). Она рассказала следующее:

Когда в 1931 г. надо было заменить работавшую в библиотеке Молотова Малявину-Донскую, Розенфельд предложила свои услуги Минервиной, работавшей там. В 1933 году Розенфельд пыталась устроить Муханову на работу в библиотеку Молотова. Об этом неоднократно просили меня и Розенфельд, и Муханова. Розенфельд через меня также хотела устроиться на работу в библиотеку Калинина. Два раза я ее туда в начале 1934 г. брала для временной работы… В конце 1933 года А. С. Енукидзе предложил Л. Н. Минервиной работать в библиотеке Сталина. Об этом узнали Розенфельд и Муханова. Они неоднократно после этого просили меня устроить их через Минервину на работу в библиотеку Сталина… Так как Минервина работать в библиотеке Сталина не начинала, окончилась неудачно и попытка Мухановой и Розенфельд попасть на квартиру Сталина… Она сама отказалась от этой работы, поэтому отпал и вопрос о Мухановой и Розенфельд [276] .

276

РГАСПИ. Ф. 671. Оп. 1. Д. 108. Л. 47.

Показания Давыдовой подтверждаются записанными много лет спустя воспоминаниями Ирины Гогуа:

Когда мне предложили идти в библиотеку к Сталину и я отказалась… А дело было так. В один прекрасный день меня вызвала секретарь Енукидзе Любовь Николаевна Минервина и сказала, что меня зовут в кабинет, что там Авель Сафронович и Михаил Иванович [Калинин], но только не заходите, не поговорив со мной. Когда я забежала, она говорит: “Нас с вами распределили в библиотеку Иосифа Виссарионовича. Я отказалась и вам рекомендую”. У меня был уже маленький ребенок, и мне не нужна была никакая библиотека, а тем более эта: я уже знала, что Сталин с книгами работает по-настоящему [277] .

277

Червакова И. Песочные часы: История жизни Ирины Гогуа в восьми кассетах, письмах и комментариях. Дружба народов, 1997, № 4, с. 59–104; № 5, с. 75–119. Электронное издание, https://vgulage.name/books/gogua-i-k-pesochnye-chasy-avtor-chervakova-i/, с. 87.

Что касается работы Розенфельд в личной библиотеке Молотова, то этот факт не вызывает сомнений. В фонде Ежова в РГАСПИ отложились документы, полученные при проведении финансовой проверки аппарата ЦИК СССР в марте 1935 года и полностью подтверждающие показания библиотекарш. В частности, сохранились записки, выполненные рукой Л. Н. Минервиной, с просьбой об оплате работы сотрудниц Правительственной библиотеки в личных библиотеках Калинина и Молотова, например такая:

Зам. Зав. Секретариатом Презид. ЦИК Союза ССР тов. Сотскову. Прошу Вас сделать распоряжение Фин. отд. ЦИК Союза ССР об оплате нам работы в библиотеке т. Калинина и т. Молотова в январе – марте т.г. Бураго Н. И. 90 рубл. Давыдовой З. И. 90 рубл. Минервиной Л. Н. 90 рубл. Розенфельд Н. А. 90 рубл. Всего – триста шестьдесят (360) рублей. Минервина. 22/III-34 г. [278] .

278

Там же. Д. 104. Л. 16.