Анка
Шрифт:
— Де ж его так царапнуло? — спросил Кавун.
— Под Краснодаром, — ответил старик. — Их батальон весь полег. Остался он и еще двое. Батальон сюда отходил, к станице. И зараз за станицей валяются мертвые. Внучек и попросил красноармейцев ко мне доставить его. Не бросили товарища. Вчерась в сумерках на себе принесли. Всю ночь шалаш мастерили. Нынче проводил их. Хорошие, добрые хлопцы. Однако в станице держать его нельзя. Придут немцы — смерть неминучая. А поправится малость, лети,
Из шалаша послышалось:
— Спасибо, сестрица… Уже легче стало…
— Рана не опасная. Скоро затянет. Только крови много потерял.
— Я с вами пойду.
— Надо командира спросить.
— Возьмем, возьмем, — отозвался Кавун и заглянул в шалаш:
— А як тебя звать, хлопче?
— Юхим Цыбуля, — ответил раненый.
— Го! Тезка!
— А какое оружие знаешь?
— Винтовку, автомат ППШ и пулемет, — ответил Юхим из шалаша.
— О-о! Пулеметчик нам очень нужен.
— Вы его в мой взвод зачислите, — попросил Краснов.
— Хорошо, — обещал Кавун. — Но прежде надо его прочно на ноги поставить.
Анка вывела из шалаша Юхима, поддерживая его под руку.
— Не надо, сестрица, я сам. Мне уже легче… — он посмотрел на новых боевых товарищей, и счастливая улыбка озарила его бледное лицо. Сквозь бледность щек упрямо пробивался румянец — молодой организм брал свое.
— Сможешь дойти, внучек?
— Смогу, дедушка, смогу… Сил-то сколько во мне прибавилось… Дойду…
— Ну, храни тебя бог, дитя мое! — и старик перекрестил его. Потом обратился к Кавуну: — Он все тропинки знает. Исходил со мной Хадыжи и Нефтегорск, бывал на Лагонаках, на Курджипсе и Белой. Орехи, ягоды да дичку собирали! Сгодится вам мой внучек. Да еще как сгодится. Только нынче же уходите. — И опять к внуку: — Веди их мимо Северской и Ставропольской к Горячему Ключу. А там через Хадыжи к Нефтегорску…
— Знаю, дедушка.
— Гляди ж, не отстань в дороге.
— Не тревожьтесь, дедушка. Мы не бросим его. Надо будет — поможем, — заверила старика Анка.
— Конечно, не бросим, — подтвердил Краснов. — Как можно!
Старик поцеловал Юхима, низко поклонился всем и отправился в станицу.
Вернувшись на берег, Кавун приказал:
— Снять пулемет, боеприпасы. Забрать харчи и свитки. Суда потопить. Через час на марш.
Стояла тихая августовская ночь, напоенная крепким ароматом полевых цветов, полынка — сложным запахом степного разнотравья. В темно-голубом небе в сиянии множества крупных звезд медленно проплывал тонкорогий молодик.
Партизаны шли гуськом, почти бесшумно. Перед походом амуниция, оружие — все было плотно пригнано и приторочено, чтобы в пути ничто не звякало и не тренькало. Курить
— Никакого движения. Тишина.
Переходили железную дорогу по три человека, а со сборного пункта двинулись повзводно. Впереди смутно вырисовывались очертания Кавказских гор. Месяц, опускаясь к горизонту, коснулся брюшком острия горного пика и, казалось, застыл на месте, будто зацепился за верхушку минарета. Наконец и он скрылся за пиком, и горные вершины погрузились во мрак.
Трудно пришлось раненому Юхиму в походе. Порой у него кружилась голова, он на мгновение останавливался, стиснув зубы. Но уже в следующую минуту, опираясь на Анкино плечо, упорно продолжал идти вперед.
— Крепкий ты, парень, молодец, — ободряла Юхима Анка, поддерживая его за талию. — Настоящий казак!
На рассвете отряд достиг первого склона, покрытого густым кустарником. За ним пошло разнолесье, дуб, осина, бук, ясень, дичка — яблоня и груша.
— Мы в районе горной полосы, — сказал Юхим. — Теперь можно и отдохнуть.
— Привал, — скомандовал Кавун.
Выставив часовых, усталые партизаны предались давно желанному, но чуткому, тревожному сну.
Анка расстелила на жесткой траве пальто, положила в изголовье санитарную сумку, сказала Юхиму:
— Вот тебе и постель. Ложись, отдыхай.
— А вы?
— За меня не беспокойся. Я здорова и на голой земле-матушке прикорну.
— Добрая у вас, сестрица, душа, — благодарно сказал Цыбуля.
Всходило солнце. Скрытые зарослями прибрежного кустарника, партизаны умывались холодной, бодрившей усталые тела горной водой. Юхим, смачивая марлю, вытирал ею лицо, прикладывал к глазам. Лоб у него был забинтован и по-настоящему умыться он не мог. Зато его товарищи пофыркивали от удовольствия, разбрасывая серебристые брызги ледяной воды.
— Шо за ричка? — спросил Кавун.
— Афипс, — ответил Юхим. — Впереди их много. Еще будут Шебш, Малый Чибий, Псекупс, Апчас, Пшиш, Пшеха, Курджипс, Белая. Хотите, я вас до Лабы доведу.
— А стоит ли так далеко забираться? — Васильев посмотрел на Кавуна, потом перевел взгляд на Юхима, стряхнул с пальцев капли воды.
— Хай тезка каже.
— Думаю, не стоит. Нам и тут работы хватит. А там есть кому бить фрицев. Хадыженцы, майкопчане, лабинцы — они зараз все ушли в партизаны.