Анна Каренина

Толстой Лев Николаевич

Трава пошла мягче, и Левин, слушая, но не отвечая и стараясь косить как

можно лучше, шел за Титом. Они прошли шагов сто. Тит все шел, не

останавливаясь, не выказывая ни малейшей усталости; но Левину уже страшно

становилось, что он не выдержит: так он устал.

Он чувствовал, что махает из последних сил, и решился просить Тита

остановиться. Но в это самое время Тит сам остановился и, нагнувшись, взял

травы, отер косу и стал точить. Левин расправился

и, вздохнув, оглянулся.

Сзади его шел мужик и, очевидно, также устал, потому что сейчас же, не

доходя Левина, остановился и принялся точить. Тит намочил свою косу и косу

Левина, и они пошли дальше.

На втором приеме было то же. Тит шел мах за махом, не останавливаясь и

не уставая. Левин шел за ним, стараясь не отставать, и ему становилось все

труднее и труднее: наступала минута, когда, он чувствовал, у него не

остается более сил, но в это самое время Тит останавливался и точил.

Так они прошли первый ряд. И длинный ряд этот показался особенно труден

Левину; но зато, когда ряд был дойден и Тит, вскинув на плечо косу,

медленными шагами пошел заходить по следам, оставленным его каблуками по

прокосу, и Левин точно так же пошел по своему прокосу, - несмотря на то, что

пот катил градом по его лицу и капал с носа и вся спина его была мокра, как

вымученная в воде, ему было очень хорошо. В особенности радовало его то, что

он знал теперь, что выдержит.

Его удовольствие отравилось только тем, что ряд его был нехорош. "Буду

меньше махать рукой, больше всем туловищем", - думал он, сравнивая как по

нитке обрезанный ряд Тита со своим раскиданным и неровно лежащим рядом.

Первый ряд, как заметил Левин, Тит шел особенно быстро, вероятно желая

попытать барина, и ряд попался длинен. Следующие ряды были уже легче, но

Левин все-таки должен был напрягать все свои силы, чтобы не отставать от

мужиков.

Он ничего не думал, ничего не желал, кроме того, чтобы не отстать от

мужиков и как можно лучше сработать. Он слышал только лязг кос и видел пред

собой удалявшуюся прямую фигуру Тита, выгнутый полукруг прокоса, медленно и

волнисто склоняющиеся травы и головки цветов около лезвия своей косы и

впереди себя конец ряда, у которого наступит отдых.

Не понимая, что это и откуда, в середине работы он вдруг испытал

приятное ощущение холода по жарким вспотевшим плечам. Он взглянул на небо во

время натачиванья косы. Набежала низкая, тяжелая туча, и шел крупный дождь.

Одни мужски пошли к кафтанам и надели их; другие, точно так же как Левин,

только радостно пожимали плечами под приятным освежением.

Прошли еще и еще

ряд. Проходили длинные, короткие, с хорошею, с дурною

травой ряды. Левин потерял всякое сознание времени и решительно не знал,

поздно или рано теперь. В его работе стала происходить теперь перемена,

доставлявшая ему огромное наслаждение. В середине его работы на него

находили минуты, во время которых он забывал то, что делал, ему становилось

легко, и в эти же самые минуты ряд его выходил почти так же ровен и хорош,

как и у Тита. Но только что он вспоминал о том, что он делает, и начинал

стараться сделать лучше, тотчас же он испытывал всю тяжесть труда, и ряд

выходил дурен.

Пройдя еще один ряд, он хотел опять заходить, но Тит остановился и,

подойдя к старику, что-то тихо сказал ему. Они оба поглядели на солнце. "О

чем это они говорят и отчего он не заходит ряд?" - подумал Левин, не

догадываясь, что мужики, не переставая косили уже не менее четырех часов и

им пора завтракать.

– Завтракать, барин, - сказал старик.

– Разве пора? Ну, завтракать.

Левин отдал косу Титу и с мужиками, пошедшими к кафтанам за хлебом,

чрез слегка побрызганные дождем ряды длинного скошенного пространства пошел

к лошади. Тут только он понял,что не угадал погоду и дождь мочил его сено.

– Испортит сено, - сказал он.

– Ничего, барин, в дождь коси, в погоду греби!- сказал старик.

Левин отвязал лошадь и поехал домой пить кофе.

Сергей Иванович только что встал. Напившись кофею, Левин уехал опять на

покос, прежде чем Сергей Иванович успел одеться и выйти в столовую.

V

После завтрака Левин попал в ряд уже не на прежнее место, а между

шутником-стариком, который пригласил его в соседи, и молодым мужиком, с

осени только женатым и пошедшим косить первое лето.

Старик, прямо держась, шел впереди, ровно и широко передвигая

вывернутые ноги, и точным и ровным движеньем, не стоившим ему, по-видимому,

более труда, чем маханье руками на ходьбе, как бы играя, откладывал

одинаковый, высокий ряд. Точно не он, а одна острая коса сама вжикала по

сочной траве.

Сзади Левина шел молодой Мишка. Миловидное молодое лицо его, обвязанное

по волосам жгутом свежей травы, все работало от усилий; но как только

взглядывали на него, он улыбался. Он, видимо, готов был умереть скорее, чем

признаться, что ему трудно.

Левин шел между ними. В самый жар косьба показалась ему не так трудна.