Анна Каренина
Шрифт:
что не мог его понять. Но он не стал углубляться в эти мысли и, не возражая
брату, задумался о совершенно другом, личном своем деле.
– Ну, однако, поедем.
Сергей Иванович замотал последнюю удочку, Константин отвязал лошадь, и
они поехали.
IV
Личное дело, занимавшее Левина во время разговора его с братом, было
следующее: в прошлом году, приехав однажды на
приказчика, Левин употребил свое средство успокоения - взял у мужика косу и
стал косить.
Работа эта так понравилась ему, что он несколько раз принимался косить;
выкосил весь луг пред домом и нынешний год с самой весны составил себе план
– косить с мужиками целые дни. Со времени приезда брата он был в раздумье:
косить или нет? Ему совестно было оставлять брата одного по целым дням, и он
боялся, чтобы брат не посмеялся над ним за это. Но, пройдясь по лугу,
вспомнив впечатления косьбы, он уже почти решил, что будет косить. После же
раздражительного разговора с братом он опять вспомнил это намерение.
"Нужно физическое движенье, а то мой характер решительно портится", -
подумал он и решился косить, как ни неловко это будет ему перед братом и
народом.
С вечера Константин Левин пошел в контору, сделал распоряжение о
работах и послал по деревням вызвать на завтра косцов, с тем чтобы косить
Калиновый луг,самый большой и лучший.
– Да мою косу пошлите, пожалуйста, к Титу, чтоб он отбил и вынес
завтра; я, может быть, буду сам косить тоже, - сказал он, стараясь не конфу-
зиться.
Приказчик улыбнулся и сказал:
– Слушаю-с.
Вечером за чаем Левин сказал и брату.
– Кажется, погода установилась, - сказал он.
– Завтра я начинаю косить.
– Я очень люблю эту работу, - сказал Сергей Иванович.
– Я ужасно люблю. Я сам косил иногда с мужиками и завтра хочу целый
день косить.
Сергей Иванович поднял голову и с любопытством посмотрел на брата.
– То есть как? Наравне с мужиками, целый день?
– Да, это очень приятно, - сказал Левин.
– Это прекрасно, как физическое упражнение, только едва ли ты можешь
это выдержать, - без всякой насмешки сказал Сергей Иванович.
– Я пробовал. Сначала тяжело, потом втягиваешься. Я думаю, что не
отстану...
– Вот как! Но скажи, как мужики смотрят на это? Должно быть,
посмеиваются, что чудит барин.
– Нет,не думаю; но это такая вместе и веселая и трудная работа, что
некогда думать.
– Но как же ты обедать с ними будешь? Туда лафиту тебе прислать и
индюшку жареную уж неловко.
–
На другое утро Константин Левин встал раньше обыкновенного, но
хозяйственные распоряжения задержали его, и когда он приехал на покос, косцы
шли уже по второму ряду.
Еще с горы открылась ему под горою тенистая, уже скошенная часть луга,
с сереющими рядами и черными кучками кафтанов, снятых косцами на том месте,
откуда они зашли первый ряд.
По мере того как он подъезжал, ему открывались шедшие друг за другом
растянутою вереницей и различно махавшие косами мужики, кто в кафтанах, кто
в одних рубахах. Он насчитал их сорок два человека.
Они медленно двигались по неровному низу луга, где была старая запруда.
Некоторых своих Левин узнал. Тут был старик Ермил в очень длинной белой
рубахе, согнувшись махавший косой; тут был молодой малый Васька, бывший у
Левина в кучерах, с размаха бравший каждый ряд. Тут был и Тит, по косьбе
дядька Левина, маленький, худенький мужичок. Он, не сгибаясь, шел передом,
как бы играя косой, срезывая свой широкий ряд.
Левин слез с лошади и, привязав ее у дороги, сошелся с Титом, который,
достав из куста вторую косу, подал ее.
– Готова, барин; бреет, сама косит, - сказал Тит, с улыбкой снимая
шапку и подавая ему косу.
Левин взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и
веселые косцы выходили один за другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались
с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не говорил до тех пор,
пока вышедший на дорогу высокий старик со сморщенным и безбородым лицом, в
овчинной куртке, не обратился к нему.
– Смотри, барин, взялся за гуж, не отставать! - сказал он, и Левин
услыхал сдержанный смех между косцами.
– Постараюсь не отстать, - сказал он, становясь за Титом и выжидая
времени начинать.
– Мотри, - повторил старик.
Тит освободил место, и Левин пошел за ним. Трава была низкая,
придорожная, и Левин, давно не косивший и смущенный обращенными на себя
взглядами, в первые минуты косил дурно, хотя и махал сильно. Сзади его
послышались голоса:
– Насажена неладно, рукоятка высока, вишь, ему сгибаться как, - сказал
один.
– Пяткой больше налягай, - сказал другой.
– Ничего, ладно, настрыкается, - продолжал старик. - Вишь, пошел...
Широк ряд берешь, умаешься.., Хозяин, нельзя, для себя старается! А вишь,
подрядье-то! За это нашего брата по горбу, бывало.