Антиидеи

Титаренко Александр Иванович

Надо решительно подчеркнуть, что марксизм-ленинизм не имеет ничего общего с беспринципностью в выборе средств достижения своих целей. На протяжении всей истории коммунистического движения марксисты вели решительную борьбу против отступлений от научных основ пролетарской политики. Борьбе за социализм не могут служить методы, деморализующие массы и дискредитирующие идеалы коммунизма. Воспитывая массы в революционном духе, оправдывая применение революционного насилия в ответ на реакционное насилие господствующего класса, коммунисты всегда были против жестокостей, а тем более зверств или таких методов, как пытки, издевательства и т. п. Марксистское мировоззрение решительно осуждает, отбрасывает как неприемлемые такие аморальные действия, даже если в какой-либо момент они кажутся наиболее «эффективными». Лишь питаясь из громадных запасов нравственных сил, накопленных трудящимися в их борьбе за освобождение, можно пронести благородство коммунистических целей через все бури классовых столкновений, сохранив моральную стойкость и выдержку. Там, где политика

становится все в большей степени сознательно творимым делом народа, именно там она и наиболее нравственна, там меньше всего отклонений, ошибок, злоупотреблений, которые только врагами могут выдаваться за истинное нравственное лицо марксистского мировоззрения. Вопрос: «Оправдывает ли цель средства?» – порождение метафизического рассудка в этике. Это в своей основе неправильный, софистический вопрос, заранее разрывающий и нормативно противопоставляющий друг другу «цель» и «средства». Поэтому-то на него нельзя ответить однозначно, простым «да» или «нет». Это не вопрос марксистской этики, хотя она и рассматривает проблему взаимоотношения целей и средств, считая ее важнейшей.

В чем же софистичность этого вопроса? Для того чтобы понять это, следует проанализировать значение категорий «цель» и «средство», когда они объединяются понятием «оправдание» в единую формулу «цель оправдывает средства». О каких целях – положительных или отрицательных – идет речь в этой формуле? Несомненно, о положительных, ибо отрицательные цели не могут оправдывать каких бы то ни было средств. Более того, представим себе на момент такую парадоксальную картину, когда отрицательных целей добиваются, строго ограничиваясь средствами морально приемлемыми. Разве в этом случае существуют отношения «оправдания» между целями и средствами? Мы осуждаем и поступки того лица, которое преследует аморальные цели, используя, казалось бы, «законные», не аморальные средства. Понятие «средства», заключенное в формулу «цель оправдывает средства», имеет также вполне определенный этический смысл. В данном случае оно несомненно имеет значение нормативно отрицательное. Иначе вся формула «оправдания» теряет всякий смысл, ибо положительные сами по себе средства не нуждаются в оправдании.

Следовательно, традиционное значение вопроса: «Оправдывает ли цель средства?» – можно было бы более точно выразить так: «Превращает ли достойная цель средства, недостойные сами по себе, но используемые для ее достижения, в достойные?» Стоит только так раскрыть этот вопрос, как в нем обнаруживается ряд теоретических моментов, отвергаемых марксистской этикой. Прежде всего здесь содержится признание «достойного» или «недостойного» самого по себе, вне условий и времени. Кроме того, средства заранее объявляются нравственно автономными, несущими в себе отрицательную нагрузку, а уже затем противопоставляются цели. Таким образом, налицо две неверные теоретические предпосылки: во-первых, принятие абсолютности моральных норм, отрицание их относительности и, во-вторых, неправомерный разрыв, который предварительно вкладывается во взаимоотношение целей и средств. Метафизическая природа обоих этих положений в этике несомненна. Даже если к цели и средствам применяются оценки, основанные на одной (а не на разных) социально-нравственной позиции, то с точки зрения единого критерия нельзя превращать их в абсолютные, безотносительные к условиям. Все дело в том, что оценка как целей, так и средств их достижения отчасти уже зависит от их взаимосвязи. Важнейшая функция нравственного сознания в том и состоит, что оно не призвано оперировать абсолютно автономными, безотносительными к условиям ценностями, а должно в каждом особом случае указывать на ту меру изменения (в положительном или отрицательном значении) оценки поступка, которая определяется конкретным взаимодействием норм. Итак, нравственная оценка средств может быть весьма различной в зависимости от тех условий, в которых они применяются, с одной стороны, и в связи с теми моральными целями и мотивами, ради которых они применяются,- с другой. Цель же, если для ее претворения в жизнь постоянно используются определенные в нравственном отношении средства, несет на себе отблеск их морального значения. Следовательно, между целями и средствами существует более сложная, диалектическая связь, чем та, которая подразумевается риторическим вопросом: «Оправдывает ли цель средства?» Ни ответ «да» («цель оправдывает средства»), ни ответ «нет» («цель не оправдывает средства») не решают этой этической проблемы.

Взаимодействию цели и средства в поведении людей предшествует моральный выбор. Он обусловлен, с одной стороны, системой ценностей, которую принимает индивид. Одна из ценностей системы и выступает обычно как нравственная цель его деятельности. С другой стороны, моральный выбор обусловлен наличием средств, с помощью которых человек может пытаться достигнуть поставленной цели. В моральном выборе цель соотносится с рядом средств, а не с одним только определенным средством. Формула «цель – средство» является, следовательно, предельно общей, абстрактной и лапидарной. Она правомерна как философская абстракция большой степени общности, но ею, разумеется, не исчерпываются все реальные модели взаимоотношения цели и средства.

Более конкретным и распространенным является случай взаимодействия цели с целым веером средств. Моральный выбор, когда он вынужденно сужен, ограничен крайне небольшим набором возможных средств,- характерен для наиболее трудных, предельных, трагически альтернативных ситуаций (политических, социальных, моральных). Начало войны,

ставшей неизбежной из-за поползновений агрессора,- один из случаев такой предельной социально-политической ситуации. Решение пожертвовать жизнью ради спасения другого человека (при отсутствии других средств спасения) – пример подобной трагически сложной моральной ситуации. Чем шире веер средств, которые могут быть использованы для достижения цели (реализации ценности), тем благоприятнее условия морального выбора.

В истории наблюдается периодическое расширение того набора средств, которыми располагают человек и общество для достижения тех или иных целей. Эта общая прогрессивная тенденция иногда прерывается временным сужением того круга средств, которыми располагают индивиды, группы, классы. Например, с ростом реакционности, репрессивности политики эксплуататорского класса у революционеров оказывается в распоряжении меньше способов (средств) борьбы, чем в условиях, относительно более демократических. Общей тенденцией социального прогресса является все же расширение круга средств, которыми располагают человек и общество, а следовательно, расширение его возможностей быть господином обстоятельств. Эта общая черта исторического прогресса есть реальная предпосылка более свободного, творческого морального выбора, т. е. вместе с поступательным ходом истории возникают лучшие возможности для реализации морали в поведении людей. Так, например, построение социалистического общества дало в руки трудящихся масс неизмеримо более широкий и действенный – в сравнении с обществом буржуазным – диапазон средств, с помощью которых они могут достигать своих нравственных целей.

Формула «цель – средство» – часть более широкой модели взаимодействия целей и средств, если их рассматривать в развитии. Достижению конечной цели предшествует ряд этапов, на каждом из которых применяется соответствующее ему средство. И только вся вереница сменяющих друг друга средств ведет к осуществлению избранной цели. Причем каждое из последующих средств может выступать целью по отношению к средству предшествующему, т. е. ретроспективно весь процесс можно представить как движение от одной цели к Другой, где каждая достигнутая цель становится средством для последующей, более высокой. Эта цепь из целей и средств с ее иерархией высшего и низшего в нравственной деятельности выражает избранную (индивидом или обществом) систему ценностей, развернутую в историческом плане. Весь процесс завершается достижением конечной цели (в нравственном отношении под конечной целью обычно следует понимать моральный идеал).

Особыми случаями морального выбора выступают различные конфликтные ситуации. Одной из наиболее острых ситуаций является столкновение двух положительных (одобряемых) целей, когда достижение одной означает попрание, пренебрежение другой. Конфликтные нравственные ситуации возможны в любой сфере общественной жизни. Правильный моральный выбор в таких случаях основывается на четком, обоснованном соподчинении целей, когда предпочтение отдается одной, более высокой и значимой морально.

Существует мнение, будто предпочтение в целях (и ценностях) автоматически решает и проблему выбора средств, которые тем самым должны отвечать только одному требованию – практической эффективности, целесообразности. Тогда проблема взаимоотношения целей и средств как нравственная, по видимости, снимается, превращаясь в праксиологическую проблему. Выбор целесообразного средства якобы уже тем самым означает его моральность. Это закономерная нравственно-психологическая иллюзия, которая вытекает из фундаментальной процедуры морального выбора, когда тот или иной моральный кодекс, та или иная этическая система отдают предпочтение одной цели (норме) за счет другой, сохраняя вместе с тем присущую им иерархию ценностей. Но это, разумеется, чисто формальный момент. Дело в том, что степень эффективности и степень моральности средства в реальной жизни могут весьма значительно различаться. И нравственность выполняет свою контрольную функцию в отношении поведения людей, побуждая их выбирать наиболее моральные из всех возможных целесообразных средств. Это во-первых. Во-вторых, было бы иллюзией считать, что само принятие морального решения есть вместе с тем уже устранение нравственной коллизии. Ликвидация последней осуществляется через практическое действие, а не в одном только сознании. Нравственный конфликт имеет свою объективную логику, которая и отражается нравственно-психологически в сознании. Отказ от следования одной норме в пользу другой не может не восприниматься (даже при совершенно правильном выборе) нравственно зрелым индивидом как болезненная ситуация1.

1 Именно это ощущение болезненности и стремилась всегда атрофировать реакционная социально-этическая мысль Наиболее недвусмысленно это выразил Ф. Ницше: «Позволяет ли нам наша великая цель говорить клевету, делать несправедливость, совершать преступление? Мне кажется, – так. Не потому, что мы оправдываем все это своей целью, а потому, что мы придаем ему величие» (Ницше Ф. Собр. соч. М., 1901, т. 3, с. 352).

Если бы дело обстояло в общем и целом не так, внутренняя моральная жизнь человека вообще бы лишилась значительной доли волнений, исканий, напряжений воли и чувства. Нравственный конфликт окончательно преодолевается не с момента принятия решения, предпочтения в целях и средствах, а в ходе реализации этого решения на практике, устранения или преобразования той ситуации, которая его обусловливает. Человек может сознательно создавать благоприятные ситуации, тем самым предотвращая (или устраняя) возможность появления многих нравственных конфликтов.