Антиидеи

Титаренко Александр Иванович

Проблема целей и средств раскрывает сущностные силы человека, а реализация последних возможна «лишь посредством совокупной деятельности человечества, лишь как результат истории…»1.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 42, с. 159.

Общественно-историческая практика в наше время изменяется невиданными ранее темпами. Вес больше целей – ранее недоступных для многих людей – можно реализовать, все богаче выбор средств, которыми располагает человек. Однако расширение объективных возможностей морального выбора не тождественно еще гуманизации, совершенствованию его субъективной стороны. Нравственный смысл взаимоотношения целей и средств остается реальной и острой проблемой не только общеисторического масштаба, но в рамках мира индивидуально-субъективного, в личностном плане. Здесь взаимоотношение целей и средств переходит в традиционную этическую проблему мотива и поступка. Ведь мотив можно рассматривать как осознание, выдвижение цели, а поступок как реальный акт использования того или иного средства,

действие, где цель объективируется в определенном, имеющем ценностный смысл результате. Добрый мотив и недобрый, неблагоприятный результат; злой умысел и неожиданно положительный, полезный результат – вот та парадоксальность нравственной деятельности индивида, на которой акцентировала свое внимание этическая мысль. Социально-историческая обусловленность этой парадоксальности впервые сполна раскрывается марксистско-ленинской этикой. Вместе с тем она отнюдь не игнорирует собственно личностного, нравственно-психологического уровня анализа этой проблемы. Здесь, как и в случае взаимодействия целей и средств, она отстаивает положение о диалектической гармонии мотива и поступка. Только в этом случае все возможные коллизии мотива и поступка выглядят как этапы (ступени) нравственного' возмужания личности, не как нечто безысходно-трагическое, обусловливающее тщету всех благородных устремлений человека, а как преходящие моменты общего гуманистического развития, протекающего в совместных усилиях и борьбе людей1.

1 Проблема моральной мотивации еще недостаточно исследована в нашей этической литературе, здесь в числе интересных исследований последних лет следует указать на статью Г. Ф. Карвацкой «Моральная мотивация сознания и поведения».-» Вопросы философии, 1982, № 11.

С усложнением социальных связей, ростом разделения труда, воздействием НТР на образ жизни людей возрастает так называемая косвенность человеческого поведения. Между целью и действием, с помощью которых она достигается, появляются все новые промежуточные звенья. Косвенность поведения увеличивает опасность превращения средств в цели: индивид запутывается в веренице промежуточных задач, предшествующих осуществлению цели, останавливается на полпути. Это может иметь пагубные последствия в нравственных отношениях, затрудняя непосредственность, искренность, проникновенность межличностных контактов. Мир средств (вещей и предметов), самодовлеющий над целями, сам вызывает ложные ценностные ориентации – на накопительство, потребительство, на демонстрацию престижа посредством предметов и т. п.

Материальные ценности – это объективное условие, средство саморазвития человека – могут превращаться в самоцель его деятельности. Здесь действует тот нравственно-психологический механизм, который с очевидностью зафиксирован общественной психологией: перенос ценности действия с цели на средство. В этом случае цель оттесняется в область туманных грез, выглядит как оправдательное прикрытие, а реальную значимость приобретают лишь средства – так происходит изменение всего ценностного смысла той схемы поведения, которой (теперь уже только формально, по инерции) придерживается индивид. Средства, превратившиеся в самоценность, скрывают ориентацию на иные, нередко диаметрально противоположные первоначально провозглашаемой цели. Так происходит подмена целей, в результате реального смещения ценностной ориентации, расстановки ценностных акцентов деятельности человека. Потребительская психология может выступать как один из видов перекоса ценностной ориентации.

В одной из своих последних книг «Иметь или Быть» Эрих Фромм дает острую критику такого рода жизненной ориентации. Человек, который выше всего ставит модус «обладания», постоянно стремится к увеличению своей «собственности». «Современные потребители могут отождествить себя с формулой: я есть – то, что я имею и потребляю»1.

1 Fromm E. То Have of to Be. N. Y., 1976, p. 37.

Они как бы хотят «проглотить весь мир». Индивид, таким образом, начинает заботиться о вещах, не имеющих ничего общего с его действительным бытием. Вместо того, чтобы заглянуть внутрь себя и разобраться в неуловимых хитросплетениях глубоко интимных, уникальных душевных порывов и способствовать их реализации в свободном творчестве, реальной основе для достижения действительного морального резонанса с другими людьми, человек модуса «обладания» пытается увеличить мощь внешних сил, которые, хотя и принадлежат ему формально, но в действительности не имеют к нему никакого отношения. Можно добавить, что сам факт приобретения дачи, машины, драгоценностей на свои честно заработанные деньги может быть морально нейтрален, но если обладание последними превратилось в самоцель, то зачастую происходит радикальное переворачивание ценностей. Вместо того, чтобы служить средством для всестороннего развития личности, способствовать ее полноценному отдыху, рациональной организации жизни и т. д., оно становится самодовлеющим фетишем, реально препятствующим такому развитию. Здоровая практичность (в русском языке есть хороший синоним – рачительность) превращается во всепоглощающий мелочный практицизм, который довольно часто приводит к полной атрофии морального зрения, к неспособности распознавать духовные ценности в душах окружающих людей.

Вещный фетишизм внутренне враждебен подлинному пониманию духовно-нравственного своеобразия, незаменимости других людей. Здесь господствует эгоистический способ усвоения духовных богатств внутреннего мира другого человека – через обладание, управление им самим или обстоятельствами

его жизни, т. е. способ извращенный и ограниченный. Пользующийся этим способом фетишист вынужден пользоваться суррогатом духовных ценностей, ибо подлинные нельзя заполучить с помощью вещного обладания.

Современному человеку приходится учитывать опасность растущей косвенности поведения. Нравственная самоценность средств не должна превышать ценность преследуемой цели. Индивид, чтобы не застрять в пестром разнообразии предлагаемых ему обществом средств, облегчающих его жизнедеятельность, вынужден относиться к ним критически, строго рационально. Если усилие, потраченное время, заботы – все то, что требует само использование тех или иных средств, настолько велики, что не оставляют человеку сил для того, чтобы разумно наслаждаться достигнутой целью, нужно от этих средств отказаться, найти другой, более простой, короткий путь к реализации цели. Реализация нравственных ценностей в личной жизни (всегда протекавшая на неровном ландшафте материальных ценностей, условий жизнедеятельности индивида) ныне предполагает рациональное, избирательно-критическое отношение к миру объективных средств. Разнообразие средств порождает свои трудности – трудности выбора, трудности сохранения самоценности нравственных целей. Увеличивающиеся возможности косвенного, инструментального поведения (растущие вместе с диапазоном реальных средств, с их усложнением) могут использоваться для убыстренного, более безболезненного достижения целей, и они же могут отодвигать их достижение, затемнять их ценность.

Таким образом, нравственно-психологический, личностный аспект взаимодействия целей и средств связан тесно с общественным, всеисторическим. Коммунистическая гуманизация нравственной жизни создает необходимые условия для гармонии целей и средств как в масштабах всего общества, так и в межличностных отношениях.

Ныне марксисты-ленинцы, как никогда, хорошо понимают органическое единство средств и благородных целей коммунистического движения. Все попытки противопоставления целей и средств, заявления, что во имя высоких целей можно применять любые средства, полностью морально дискредитированы. Коммунистические партии исходят из того, что конечный идеал движения – построение самого гуманного общества на земле – должен осуществляться самыми достойными из всех исторически возможных средствами, что степень гуманизации общественных отношений на каждом этапе построения коммунизма в огромной мере определяется правильным нахождением максимума этих возможностей, нахождением наивысшей меры претворения принципов гуманизма в каждой из конкретных социально-политических ситуаций. «Социализм не готовая система, которой будет облагодетельствовано человечество,- подчеркивал В. И. Ленин.- Социализм есть классовая борьба теперешнего пролетариата, идущего от одной цели сегодня к другой завтра во имя своей коренной цели, приближаясь к ней с каждым днем»1.

1 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 23, с. 54.

3. Настоящее, как «жертва» для будущего

По версии антимарксистов, коммунистическое мировоззрение, подчиняя все социальное развитие движению к конечной цели – коммунистическому идеалу, приносит в жертву отдаленному, туманному будущему настоящее людей. Настоящее выглядит непрерывной жертвой будущего – некоего мрачного, таинственного призрака, который хотя и не является сегодняшней реальностью, но беспрерывно это настоящее пожирает, оставляя на долю людей лишь жалкие остатки. Все успехи в достижении коммунизма враги марксизма-ленинизма изображают как процесс разрушения жизни в настоящем, в сегодня, совершаемый в пользу этой неясной абстракции. В этом процессе все страдания и порывы существующих (и существовавших ранее) поколений людей, сами их судьбы, оказывается, не имеют якобы никакой цены. Важен лишь тот конечный вклад, та очередная ступенька исторической лестницы, ведущей наверх, которую создали своей деятельностью эти поколения. Настоящая и прошедшая жизнь людей выглядит здесь как простое историческое «удобрение» (Н. Бердяев) для расцвета желаемого общественного устройства. Как утверждает, например, английский философ Г. Лефф, в марксизме «во имя требований конечной цели попирается настоящее…»1.

1 Leff G. The Tyranny of Consepts. L., 1961, p. 170.

Совершенно прав Э. Агости, сделавший вывод о том, что именно в результате усилий антимарксизма широкое хождение получило утверждение, что у Маркса «исторический релятивизм связан с апокалипсическим детерминизмом, иначе говоря, доктриной о конце истории…»2.

2 Агости 9. Возрожденный Тантал. М, 1969, с. 167.

В изображении антимарксистов коммунистический прогресс приобретает, таким образом, мрачный смысл: разрушение гуманизма в настоящем3.

3 Наиболее характерно утверждение Н. Бердяева: «Основное противоречие учения о прогрессе заключается в том, что в нем мыслится каждое человеческое поколение и каждая человеческая личность, как средство для последующих поколений, для грядущего совершенства…» (Бердяев Н. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого, с. 207).

И ответственность за это разрушение, по мысли критиков марксизма, следует возложить не только на средства достижения идеала (их ограниченность, недостаточность и т. д.), но и на сам идеал. Этический идеал, который предусматривает попрание судеб миллионов людей – причем попрание сознательное, со спокойной совестью и трезвым расчетом,- есть идеал антигуманистический.