Аргумент весомей пули
Шрифт:
— У нас кровавый дождь случился. Не дождь, ливень даже, — пояснил я и протянул документы. — Но вообще — на стажировку.
— О ливне в курсе, сам за ночь глаз не сомкнул. — подтвердил магистр, отошёл к столу и заглянул в направление, после чего приложился к бутылке с молоком. — Ну и чего ты удумал? Понимать должен, что от седмицы толку не будет, так?
Ходить вокруг да около я не стал, выложил всё как есть:
— Мне бы обратно в больницу перевестись.
Первоцвет фыркнул.
— Насмешил!
Но
— Готов оплатить хлопоты. И не из будущего заработка, а прямо сейчас!
Ответом стал тяжёлый вздох.
— Ты не понимаешь! Мне из обученных стажёров одного только Радима оставляют. И его-то отбить удалось лишь потому, что он к экзаменам на врача допуск получил. А кого-то сейчас у стрельцов забрать — нет, нереально. Даже за большие деньги ничего не выйдет.
— Так я там пластуном числюсь, а не лекарем!
— Да какое это имеет значение? Сам же видел: из школы Багряных брызг десяток неучей выписали. Их теперь натаскивать и натаскивать!
От разочарования сделалось кисло во рту, захотелось выругаться в голос и даже заорать, шибануть в бешенстве кулаком по стене, но сдержался, не дал выход гневу. В немалой степени из-за распиханных по карманам червонцев.
Ну в самом деле: где бы ещё я такую кучу золота за один день заработал?
Мой потолок в стажёрах у Первоцвета — полторы сотни в месяц, а тут четыреста пятьдесят целковых капнуло! И не за месяц, за день!
Успокоился, в общем. Уверил себя, что такими темпами скоренько с долгами рассчитаюсь и сюда уже на правах вольнонаёмного лекаря вернусь, а там и в Поднебесье уплыву.
Магистр Первоцвет бросил сверлить меня пристальным взглядом и вдруг спросил:
— Чиститься будешь?
— Чиститься? — не понял я. — В каком смысле?
— От остатков порчи избавляться, в каком ещё!
Я покачал головой.
— Так вроде избавился уже.
— Чёрта с два! — фыркнул Первоцвет. — Ты этой гадостью пропитался буквально! В зеркало давно гляделся?
— Утром только.
— Ну и?
— Сколько? — уточнил я с обречённым вздохом.
— Червонца на материалы хватит, пожалуй, — объявил магистр.
Пришлось раскошеливаться. Пусть и не был уверен, что от чистки выйдет хоть какой-то прок, но решил не жмотничать и послушать Первоцвета, который понимал во всех этих врачебных премудростях куда больше моего.
Откладывать дело в долгий ящик магистр не стал, отвёл меня в подвал и отпер глухую железную дверь.
— Прошу! — приподнял он руку с фонарём.
Я настороженно огляделся, не спеша переступать через порог.
Темно и холодно, но не сыро. Кругом голая кладка глухих стен, на полу — пентакль.
— Заходи-заходи, — приободрил меня магистр и первым шагнул внутрь, взялся расставлять по вершинам вписанной в круг звезды свечи в запястье толщиной. — Тут всё просто: садишься
— Ага, — признал я.
— Вот за часок и вычистишь из тела всю пакость. А через абрис ты её никак не меньше месяца выводить будешь.
Я озадаченно хмыкнул.
— Зачем тогда это всё, если и сам тело очистить могу?
Первоцвет снисходительно улыбнулся.
— «Это всё» притянет к себе пакость, от которой ты избавишься. А иначе она скопится на коже и, уж поверь, ничем хорошим для тебя это не закончится. И раздевайся, иначе потом одежду спалить придётся.
Чем дальше, тем меньше мне нравилось происходящее, но доверился магистру, избавился от формы и занял место в центре пентакля.
— Приду через час, — предупредил Первоцвет, зажёг одну за другой все свечи и проворчал: — Хоть перекушу спокойно…
Он вышел и захлопнул за собой дверь. Звука запираемого замка не прозвучало, и я расслабился, вобрал в себя небесную силу, после чего прогнал её по телу тугой волной, как проделывал некогда в казематах приюта. Воздействие не привело к немедленному результату, но уже на третий повтор меня прошиб горячий едкий пот, кожа словно покрылась липкой плёнкой, начала гореть огнём и зудеть. А потом к свечам потянулся призрачный багрянец, и трепетавшее на кончиках фитилей пламя сделалось красным, к потолку стали подниматься струйки чёрного вонючего дыма.
Я закрыл глаза и поймал состояние внутреннего равновесия.
В себя, собрать у солнечного сплетения, из себя.
Раз, два, три. И снова, и снова, и снова…
Вернувшись, магистр Первоцвет проходить внутрь не стал, лишь заглянул, дабы небрежным жестом потушить свечи и кинуть на пол больничный халат.
— Марш в купальню! — распорядился он, и я отнекиваться не стал, более того — отмываться взялся со всем тщанием, ибо чувствовал себя не просто усталым, но ещё и потным, липким и попросту грязным. Нельзя сказать, будто горячая вода и мыло смогли полностью избавить от сих неприятных ощущений, но что полегчало — это факт. А ещё, такое впечатление, с лица спала опухоль. Левая щека зудеть перестала — так уж точно.
Не после купальни, само собой. После очищения духа и тела. Не зря червонец потратил. Точно не зря.
Когда оделся и вновь поднялся в комнату, где магистр Первоцвет что-то втолковывал стажёрам, он глянул на меня и удовлетворённо кивнул.
— Ну вот, совсем другое дело! — Затем обратился к ученикам школы Багряных брызг. — Поглядите-ка на него хорошенько! И вспомните, каким он был ещё час назад! Оценили разницу? Так вот: никогда не пренебрегайте очисткой тела и духа от эманаций порчи!