Артур и Джордж
Шрифт:
Вуда сильно раздосадовало такое прекраснодушие.
– Едва ли Шарп окажет нам содействие, надумай мы постучаться к нему в дом и сказать: «Извините за беспокойство, нельзя ли приобрести у вас ланцетик, которым вы резали животных, – нам бы его полицейским предъявить?»
– Да, это вряд ли, – усмехнулся Артур. – Так не пойдет. Придется вам, и одному, и другому, проявить изобретательность. И чуть больше тонкости. Или, наоборот, чуть больше прямоты. Пусть, к примеру, один из вас отвлечет его разговорами, хотя бы в пабе, а другой тем временем… Она же ясно сказала: в кухонном шкафу, верно? Нет, я, право, должен оставить решение за вами.
– В случае чего вы внесете за меня залог?
– Я даже подберу кого-нибудь, кто засвидетельствует в суде твой безупречный моральный облик.
Вуд
– Не могу опомниться. Ровно сутки назад мы не располагали практически ничем. Кроме пары подозрений. Теперь мы узнали все. За одни сутки. Уинн, Грейторекс, миссис Грейторекс – вот и вся цепочка. Может статься, мы ничего не докажем, но знаем все. И управились за одни сутки.
– Нет, так не должно быть, – сказал Артур. – Уж я-то разбираюсь. Сколько раз излагал это на бумаге. Задача не должна решаться за счет примитивных шагов. Она до последней минуты должна выглядеть совершенно нерешаемой. А потом ты развязываешь узел одним блистательным дедуктивным движением, абсолютно логичным, но совершенно поразительным, и купаешься в ощущении великого торжества.
– Которого у вас нет?
– В данный момент? Конечно нет, я почти разочарован. А если честно – полностью разочарован.
– Что ж, – заключил Вуд, – в таком случае предоставьте более простой душе купаться в ощущении триумфа.
– Охотно.
Позже, выкурив последнюю трубку и устроившись в кровати, он предался следующим размышлениям. Перед ним стояла труднейшая цель, и сегодня он ее достиг, но ликования почему-то не испытывал. Гордость, да, и то особое тепло, которое дается отдыхом от трудов, но удовлетворения не чувствовалось, а триумфа тем более.
Он вспомнил день своего бракосочетания с Туи. Естественно, он ее любил, а на той ранней стадии беззаветно обожал и не мог дождаться консумации супружества. Но когда они венчались в Торнтон-ин-Лонсдейле и у его локтя стоял этот Уоллер, его охватило… как бы поточнее выразиться, чтобы не оскорбить память жены… Он был счастлив лишь потому, что она выглядела счастливой. Такова была правда. Через день-два он, конечно, начал испытывать тот прилив счастья, на который рассчитывал. Но сам заветный миг не оправдал его ожиданий.
Вероятно, поэтому на каждом новом повороте судьбы он всегда искал новую цель. Новое дело, новую кампанию – потому что был способен испытывать быстротечную радость только от успеха предыдущего свершения. В такие минуты он завидовал простодушию Вуди, завидовал тем, кто умеет почивать на лаврах. Но ему это никогда не было близко.
Итак, что еще оставалось? Раздобыть ланцет. Получить образец почерка Ройдена Шарпа – возможно, у мистера и миссис Грейторекс. Проверить, будут ли в дальнейшем полезны Уокер и Глэдуин. Уточнить, что это было за нападение на женщину с ребенком. Изучить академические успехи Ройдена Шарпа в Уолсолле. Более тщательно сопоставить перемещения Уолли Шарпа с географией рассылки писем. Показать конский ланцет (как только удастся его заполучить) ветеринарам, которых вызывали на место истязания животных, и выслушать профессиональные суждения. Вытянуть из Джорджа все, что тот помнит о братьях Шарп.
Написать матушке. Написать Джин.
А когда задачи перестали умещаться в голове, он погрузился в безмятежный сон.
В «Подлесье» Артур вернулся с таким же ощущением, какое испытывал перед завершением книги: главное на своих местах, пик творческого подъема позади, теперь остается только доработать, чтобы максимально свести концы с концами. В последующие дни начали поступать результаты его инструкций, запросов и напоминаний. Первый результат прибыл в виде бандероли, которая была упакована в вощеную оберточную бумагу и перевязана шпагатом, наподобие покупки из скобяной лавки Брукса. Еще не вскрыв пакет, Артур по выражению лица Вуда понял, что найдет внутри.
Он развернул бумагу и не торопясь раскрыл на всю длину складной конский ланцет. Инструмент этот выглядел особенно зловещим из-за контраста между тупым спрямленным краем и остро заточенным смертоносным выступом – вот уж действительно, зуб всех острей.
– Зверская штука, – выговорил Артур. – Могу я узнать?..
Но секретарь,
Пришел ответ от Джорджа Эдалджи: братьев Шарп он совершенно не помнил, ни в школьные годы, ни в дальнейшем; ему даже в голову не приходило, по какой причине они могли бы питать неприязнь к нему самому или его отцу.
Более удовлетворительным оказалось письмо от мистера Митчелла с выписками из школьных характеристик Ройдена Шарпа:
Зимний триместр, 1890
Подготовительная ступень. Средний балл: низший. Аттестация: 23-й из 23. Умственное развитие низкое, знания слабые. Французский и латинский не посещает.
Весенний триместр, 1891
Подготовительная ступень. Аттестация: 20-й из 20. Непонятлив, домашние задания не выполняет. Показывает некоторые успехи в рисовании.
Летний триместр, 1891
Подготовительная ступень. Аттестация: 18-й из 18. Намечается повышение успеваемости. Подвергался телесным наказаниям за нарушение дисциплины на уроках, жевание табака, обман учителя, обзывание.
Зимний триместр, 1891
Подготовительная ступень. Аттестация: 16-й из 16. Успеваемость неудовлетворительная. Часто лжет. Постоянно жалуется или вызывает жалобы одноклассников. Пойман на пользовании шпаргалкой. Частые прогулы без уважительной причины. Успехи по рисованию.
Весенний триместр, 1892
Начальная ступень. Аттестация: 8-й из 8. Ленив, непослушен, ежедневно подвергался телесным наказаниям, отец поставлен в известность. Подделывает оценки одноклассников, своей вины не признает. 20 раз в текущем триместре подвергался телесным наказаниями.
24 июня 1892
Прогуливал уроки, подделывал записки и подписи, исключен по заявлению отца.
Вот так-то, подумал Артур: подлог, обман, лживость, обзывание – безобразник по всем статьям. А далее, отметим дату, когда его исключили или, если угодно, забрали из школы: середина лета 1892 года. Именно тогда начались гонения на семью Эдалджи, на семью Брукса и на Уолсоллскую гимназию. Артур досадовал: он получил эти сведения в результате обыкновенных, логичных запросов, а те болваны… Выстроить бы вдоль стены весь личный состав Стаффордширского полицейского управления, начиная с главного констебля и комиссара Барретта, продолжая инспектором Кэмпбеллом, сержантами Парсонсом и Аптоном и заканчивая последним новичком, и задать элементарный вопрос. В декабре 1892 года был похищен больших размеров ключ от Уолсоллской гимназии, который затем обнаружился в Грейт-Уэрли. Кого в первую очередь можно заподозрить: мальчишку, с позором исключенного считаные месяцы тому назад за тупость и злобу, или прилежного, хорошо успевающего пасторского сына, который никогда не учился в Уолсоллской гимназии, даже близко к ней не подходил и имел столько же оснований вынашивать злобу на это учебное заведение, как пришелец с Луны? Ответьте, главный констебль, комиссар, инспектор, сержант и рядовой констебль Купер. Ответьте, дюжина славных и честных мужей, заседающих в суде квартальных сессий.
От Гарри Чарльзуорта пришло описание инцидента, имевшего место в Грейт-Уэрли в конце осени или начале зимы тысяча девятьсот третьего. Вечером жена Джериуса Хэндли шла со станции в Уэрли, где купила какие-то газеты на продажу. С ней находилась ее малолетняя дочь. На дороге к ним пристали двое. Один схватил девочку за горло и занес какой-то блестящий предмет. Но мать с ребенком подняли крик, и мужчина обратился в бегство, крича своему сообщнику, пустившемуся бежать первым: «Все нормально, Джек, я тут». Девочка заявила, что тот же самый парень уже останавливал ее мать на улице. По описаниям это был круглолицый, безусый человек невысокого роста, в темной одежде и блестящей фуражке. Такому описанию вполне отвечал Ройден Шарп, носивший в то время матросскую форму, от которой впоследствии отказался. Далее, высказывались предположения, что «Джек» – это Джек Харт, беспутный мясник, известный как дружок Шарпа. Полиция располагала этими сведениями, но арестов не последовало.