Артур и Джордж

Барнс Джулиан Патрик

– Понятия не имею, практиковались ли у них варварские или обрядовые действа. Не исключено. Сам Эдалджи, вполне возможно, не догадывался, что именно подталкивало его к таким действиям. Какой-то зов из глубины столетий, вырвавшийся наружу вследствие такого неожиданного и прискорбного смешения кровей.

– Вы всерьез считаете, что все произошло именно так?

– Примерно так, да.

– А как же Хорас?

– Хорас?

– Хорас Эдалджи. Родился все от того же смешения кровей. В настоящее время – уважаемый государственный служащий

в налоговом ведомстве Его Величества. Не хотите ли вы сказать, что Хорас тоже состоял в банде?

– Нет.

– А почему, собственно? У него те же данные.

– И опять вы шутите. Для начала, Хорас Эдалджи проживает в Манчестере. Далее, я всего лишь указываю, что в определенных экстремальных обстоятельствах смешение кровей обусловливает некую тенденцию, некую предрасположенность к варварству. А так, конечно, многие полукровки ведут вполне респектабельный образ жизни.

– До той поры, пока что-нибудь их не спровоцирует.

– Как полная луна провоцирует лунатизм у некоторых цыган и ирландцев.

– Почему-то со мной такого не случалось.

– У ирландцев из низов, любезный Дойл. Ничего личного.

– Но какая разница между Джорджем и Хорасом? Отчего, с вашей точки зрения, первый вернулся к варварству, а второй – нет… вернее, пока еще нет?

– У вас есть брат, Дойл?

– Да, есть. Младший. Иннес. Кадровый офицер.

– Отчего же он не сочиняет детективные рассказы?

– Сегодня теоретик из меня никакой.

– Да оттого, что обстоятельства складываются по-разному, даже у братьев.

– Вопрос остается: почему не Хорас?

– Доказательства налицо, Дойл. Их представили суду сами родственники. Меня удивляет, что вы это проглядели.

«Жаль, не снял номер в гостинице „Белый лев“, прямо через дорогу, – подумал Дойл. – На тот случай, если до наступления ночи возникнет желание покрушить какую-нибудь мебель».

– Дела такого рода, вызывающие недоумение и даже отторжение у сторонних лиц, чаще всего упираются, как показывает мой опыт, в такие темы, которые по очевидным причинам не муссируются в зале суда. Обычно такие темы обсуждаются в курительной комнате. Но вы, как показывают ваши рассказы об Оскаре Уайльде, человек, умудренный опытом. А к тому же, насколько мне помнится, получили медицинское образование. И даже, если не ошибаюсь, побывали в Южной Африке, чтобы поддержать нашу армию в Англо-бурской войне.

– Все это так. – «К чему он клонит, этот тип?»

– Вашему другу, мистеру Эдалджи, тридцать лет. Он до сих пор не женат.

– Как и многие его сверстники.

– И скорее всего, останется холостяком.

– Тем более что у него за плечами срок тюремного заключения.

– Нет, Дойл, это не помеха. Всегда находятся невзыскательные дамочки, которых влечет дух Портленда. Загвоздка в другом. Загвоздка в том, что ваш подопечный – лупоглазый полукровка. На такого охотниц нет, а уж тем более в Стаффордшире.

– А как это относится к делу?

Но

переходить к делу Энсон явно не спешил.

– В суде квартальных сессий обвиняемый сам показал, что у него нет друзей.

– Как, разве он не входит в пресловутую уэрлийскую банду?

Энсон проигнорировал этот укол.

– Ни приятелей, ни, между прочим, приятельниц. Его никогда не видели под ручку с девушкой. Хотя бы с горничной.

– Вот не думал, что вы так внимательно за ним следили.

– Спортом не занимается. Вы отметили? Славные, мужественные английские виды спорта – крикет, футбол, гольф, теннис, бокс – ему совершенно чужды. Стрельба из лука, – продолжил главный констебль и, поразмыслив, добавил: – Гимнастика.

– Вам нужно, чтобы человек с близорукостью минус восемь выходил на ринг, а иначе вы упечете его за решетку?

– Ах да, зрение – вот ответ на все вопросы. – Чувствуя нарастающее раздражение Дойла, он умышленно провоцировал его и дальше. – Да, несчастный, одинокий мальчуган-книголюб с выпученными глазенками.

– И что дальше?

– Вы, если не ошибаюсь, по специальности окулист?

– В течение непродолжительного времени у меня был кабинет на Девоншир-Плейс.

– И много ли встречалось в вашей практике случаев пучеглазости?

– Не слишком много. По правде говоря, наплыв пациентов был невелик. Они меня не обременяли, тем самым давая мне возможность заниматься литературным творчеством. Так что их отсутствие, вопреки ожиданиям, обернулось для меня благом.

Отметив знакомые нотки самодовольства, Энсон продолжал наступать:

– И с какими состояниями у вас ассоциируется экзофтальм?

– Иногда он возникает вследствие коклюша. И конечно, свидетельствует о странгуляции.

– Обычно экзофтальм связывают с нездоровой степенью полового влечения.

– Чушь!

– Само собой разумеется, сэр Артур, к вашим рафинированным пациентам на Девоншир-Плейс это не относится.

– Это абсурд.

Полицейские во главе со своим начальником опустились до предрассудков и бабьих домыслов?

– Такое наблюдение, естественно, в суде не озвучивают. Но оно широко известно в среде тех, кто расследует преступления определенного рода.

– Тем не менее это сущий вздор.

– Воля ваша. Далее, стоит задуматься над расположением спальных мест в доме викария.

– Которое однозначно указывает на невиновность парня.

– Мы согласились, что сегодня нам ни на йоту не изменить мнение друг друга. И все же давайте задумаемся, как домочадцы устраивались на ночь. На момент заболевания младшей сестры мальчику было… лет десять, правильно? С этого времени мать с дочерью ночуют вместе; у отца со старшим сыном тоже общая спальня. И только у счастливчика Хораса отдельная комната.

– И вы подразумеваете… вы подразумеваете, что в той комнате происходили какие-то мерзости? – «Куда, черт возьми, он клонит? Совсем с ума сошел?»