Ассы в деле
Шрифт:
– Нет, - соврал Воннел.
Кто-то из них должен был быть сильным.
– Что будем делать? Близится вечер, мое время иссякает.
– Есть одна идея, - сказал Воннел, вдруг вспомнив кусты в верхней части террасы.
– Насколько я помню, в посольствах глушат или перехватывают сигналы, так?
Питер пожал плечами. Он никогда не работал в посольстве.
– ... и тогда из кубрика вынырнула обезьяна и натруженной рукой протянула мне томик "Гамлета", - сказал капитан, хотел было продолжить, но напоролся взгляд Боузера.
– Сэр, - сказал
– Я проверила все древние культы всех известных нам планет, - сказала Нина, - Нигде нет ничего подобного. Она немного похожа на знак объявления войны или кровной мести у рикаторанцев, но их цивилизация вымерла когда вендетта выкосила всех солдат, друзей солдат и друзей друзей солдат.
Капитан Говард имел странную особенность: когда от него требовалось вынырнуть в реальный мир, глаза его закатывались, иногда в противоположных направлениях. Когда он не мог ответить на вопрос, он пытался заснуть, либо уводил тему в сторону. Однажды, прижатый к стене, в отчаянии он стал рассказывать о том, в чем смысл жизни, но последние несколько слов произнес на мегрельском, коего Нина не знала.
Но сегодня капитан повел себя иначе:
– Это же театр, друзья. Как-то очень давно я был в последнем в мире театре кукол.
– Как вы туда попали?
– спросил Боузер.
– Ну, если вы действительно хотите услышать про то как умер Васкес и при чем тут медленные кольца...
– Нет, - спохватился Боузер.
– Покороче, что такое театр, насколько эти твари опасны и как нам туда добраться.
Капитал улыбнулся.
– Ну, вряд ли они могут быть опасны. Самый молодой из них, прежде чем надеть на руку Пульчинеллу, сначала надевал саму руку.
– Что это за клички: Пуличио, Коломбо?...
– Ладно Боуз, - сказала Нина и махнула рукой, - Я уже знаю где искать. Дадим капитану поспать.
– Да, да. Я давно не спал. Если б вы знали, как давно.
Цветы акации сине-розовым облаком застилали Воннелу обзор. Он сидел в кустах, положив перед собой планшет со стихами, которые казались ему уже не такими плохими. Да и вообще у него вдруг возникла надежда, что всё получится. Слишком много стараний было вложено, и даже не в само предприятие по спасению единороговой жизни, а в строки. Поэтом он был дурным, и иллюзий особых на этот счёт не питал. Но в строках, что предстояло прочесть Питеру, он собрал все лучшее, что у него было, всю боль через которую прошёл в поисках взаимности.
Один уборщик мог бы рассказать доктору, что в одной из прошлых жизней он был рыцарем утратившим надежду на Грааль. Тот рыцарь всех прочих искателей считал выдумщиками или шарлатанами. И если уж кто из них и находил нечто якобы нужное, то уж точно не от большой любви и веры, а по обману, отчаянию или за неимением лучшего. Доказательством чему были сотни зубовь Святого Петра разбросанные по монастырям от Месопотамии до Фландрии.
Но сегодня всё будет иначе. Он станет если уж не поэтом и любовником, то лучшим в мире суфлером.
Питер
– Я болен, Воннел, я болен.
– Вы влюблены, друг мой, вы влюблены, - шептал ему Воннел из кустов. Он смотрел на единорога как старший брат на младшего, тоже подхватившего ветрянку, - Вы ведете себя как обычный юный страдалец.
– Приступы паники. Это же психиатрия! У вас бывало подобное?
– Да, - подумав, признался доктор.
– Что мне делать, Боже мой, что мне делать?!
– Успокойтесь. Сделайте то, чему я вас учил.
Единорог нагнулся и поднял с земли крохотный камушек. Он покрутил его в красивых пальцах и со словами "как-то это неэтично, я еще пожалею об этом" швырнул в окно.
Удар камня показался Воннелу громом. Он решил, что просто разыгралось его буйное воображение, но звук все не исчезал и только через минуту доктор понял, что вопит сигнализация.
"Вот мы и попались", - подумал он за секунду до того как красивые мускулистые руки подхватили его и понесли к ближайшему подвалу.
Итак, членов "бандитской группы" звали Панталоне, Коломбина, Арлекин. Нина нашла не менее сотни имен и описаний персонажей. Она была разочарована - вместо таинственного древнего культа обнаружила старинный вид искусства.
Культ объяснял бы причины убийства богатейшего землянина, театральные куклы не объясняли ничего.
"Маньяк", - думала Нина, - "Инженер-изобретатель и профессиональный убийца в одном флаконе". Три характеристики, сливаясь, рисовали образ сумасшедшего ученого одиночки, разбрасывающего подсказки, чтобы быть пойманным. "Но что именно они подсказывают?", - вопрошала она, - "На что мерзавец намекает?".
Воннела не было рядом, чтобы он помог решить эту задачу. У него была своя.
Нина в отчаянии подключилась к своему банковскому счету, и застряла в шаге от того чтобы заказать себе восприимчивость к алкоголю.
– Хорошо, что ты не пьешь, - сказал Боузер.
– Я совсем запуталась. Не возьму в толк что этот псих имел в виду.
– У шизофреников логика нечеловеческая, так что пусть Тоддд разбирается.
Нина поискала взглядом грависапиенса и обнаружила его висящим под потолком.
– Что ты скажешь?
– Скажу, что со своей логикой я хорошо понимаю намеки, и если этот инвалид что-то имеет против меня, пусть скажет прямо.
– Потом непременно скажет. Давай к делу.
За то время, что Тоддд проработал в АССе, из робкого юноши он превратился в обидчивого скандалиста. Проблема была в том, что некоторые скандалы он начинал до того как ему давали к ним повод. Впрочем, ни у кого и мысли не возникало уволить парня - зарплаты он не требовал ибо питался исключительно слабо-вероятными электронами, а пользу приносил немалую, так как временами мог видеть будущее. С таким талантом, он мог в миг без прочих коллег раскрыть любое дело, если бы всегда понимал чего от него хотят.