Ассы в деле
Шрифт:
"Кем я буду если не найду его?
– думала Нина, - Настоящий человек должен иметь достойную профессию, а если нет, то он - чертова кукла".
С такими тяжелыми мыслями Нина всегда приходила в свою маленькую крепость без стен и рвов. Хороша та крепость, что невидима, о которой никто не знает.
Близился вечер. Она сидела одна на ржавой скамейке, посреди пустыря и недалеко от нее гигантским куском растаявшего эскимо стола бывшая статуя Маркуса Линуса Киба, предводителя киборгов. Статую эту расплавили прямым ударом орбитального бластера.
С тех пор вся округа фонила так, что здесь
По разные стороны от Нины одиноко сидели молчаливые братья и сестры по кремнию и сверхпроводнику. Они не мешали друг другу.
"Я буду стараться", - думала она, - "У меня всё получится. Я им всем докажу что я ни чуть не хуже".
Примерно половина присутствующих терзалась аналогичными мыслям.
Послышался шорох. Нина открыла глаза и увидела как между рядами киборгов к ней приближается маленькая девочка, в белом кружевном платье. В руке у девочки была кукла. Нина была уверена, что девочка идет прямо к ней. Она с ужасом подумала о радиации, но быстро успокоилась - взрослый человек умер бы тут уже давно, что и говорить (?) о ребенке.
Девочка-киборг подошла и протянула Нине куклу.
– Это вам, - сказала она.
– Кто тебе это передал?
– Не знаю, но он сказал, что это ваше. Точнее, нет, он сказал, что это вы. Но, наверно, оговорился.
– Как он выглядел?
– Большой толстый дядя, с большими грустными глазами. Он сказал, что он человек, и потому не может сам подойти.
– Передай мне его изображение.
– Я не могу, у меня испорчен режим записи.
– Жаль.
– Я пойду. Меня ждут родители.
Девочка отвернулась и заторопилась прочь.
– Постой. Какие родители?
– спохватилась Нина, - Ты же - киборг.
Девочка остановилась ненадолго, обернулась. Нина увидела как изменилось, повзрослело ее лицо:
– А это не твое дело, моя милая служанка.
Нина вскочила.
– Тише, - сказал киборг, стоявший до того неподвижно.
– Тут надо быть спокойным и молчаливым.
– Таков Уговор, - сказал еще один, лежавший поодаль.
– Уговор. Уговор. Уговор, - повторили еще несколько.
Девочка оказалась уже далеко. Ее белое платье мелькало в толпе в последний раз и исчезло.
"Бежать?", - подумала Нина, и не рискнула. На одной чаше весов было раскрытие тайны, на другой - возможность приходить сюда и впредь. Убежище было дороже.
Кукла была странной - лицо карикатурное, бледное, с нелепым румянцем, а главное прическа и одежда совершенно бессмысленные, словно сделанные модельером шизофреником. Волосы поднимались вверх тугими косами и связанные на макушке делали голову вытянутой как у регулианца. Что касается платья, оно было многослойным, полным складок и мелких кружев.
Нина не сомневалась, что кукла - подарок Убийцы.
Глава пятая
Посольство тау-скульптурианцев (расы тех самых единорогов) оказалось на другом конце города, то есть на противоположной стороне континента. Варп-тоннель же был закрыт на профилактические работы. Потому Воннелу и Питеру пришлось потратить не менее пятнадцати минут, чтобы гиптрамвай доставил их к месту. Все это время они
Когда двери открылись, в лицо им ударил жаркий воздух Анджелеса. Впереди в дымке пыли угадывалась главная достопримечательность местности: древняя надпись "Лес" - окруженная четырьмя пальмами - единственными на сто миль в окружности.
Тут вскрылась еще одна проблема.
– И вообще она меня недолюбливает.
– Почему это?
– Мы из разных сословий.
– Погоди, вы же все одинаковые. У вас смешение генов и всё такое. Ты же сам говорил.
– Да, а еще я говорил что есть "флуктуации", что мы стремимся к знаниям, любим разные профессии. А еще мы любим. Да любим собственных детей. И у нас есть те кто более успешен, а потому и сословия.
– Как всё сложно.
– Это нормально. Имея крупицу данных о других расах, большинство просто экстраполируют то что у них есть и потому сильно упрощают действительность. У вас такое же отношение к иностранцам.
– Ладно, каков расклад?
– Отец Грейс - крупный, причем потомственный производитель двигателей планетолетов и, до кучи, дипломат. Ему и так не сильно по душе, что она занимается не тем чем надо, а тут еще я со своей любовью.
– Погоди, ты хочешь сказать, он может нам помешать?
– Более того, он так и сделает, если узнает.
– Это же дикость. Такое встречается разве что на самых отсталых патриархальных колониях.
– А у вас такое не принято, я знаю.
– Да, потому что выбор молодых это выбор молодых. Они иногда руководствуются не деловыми интересами а любовью... ой.
– Вот именно, - сказал Питер и поймал такси.
Такси - не только транспорт на Земле но и ее достопримечательность, чья ценность закреплена в законодательстве (и только в нем). В начале двадцать восьмого тысячелетия, когда Земля окуталась паутинами уже упомянутых гиптрамваев, варп-тоннелей, нультэнов, движущихся дорог и новомодной проводной материотранспортировки (емкое название которой еще не успели подобрать), такси оказалось почти единственным пережитком прошлого в области коммуникаций. Причиной тому были таксисты и их адвокаты. Они (и те и другие), при первых попытках научно-технического прогресса вступить на хрупкую почву местных перевозок, баррикадировали улицы, жгли шины, взрывали энергосети, снова жгли шины, позировали в обносках перед журналистами и жгли шины по новой. Таким образом во многих частях Нью-Анджелеса, где достатка было чуть больше, такси оказывалось единственным средством передвижения из одного пункта в другой.
Итак, такси были почти единственным пережитком прошлого в области коммуникаций. Их собратьями в области защиты патриархальных ценностей были голуби, жившие в окрестностях Малой Горы Мусора. Не меньше двух веков назад они организовали преступную группировку и теперь заставляли далеко не богатых жителей района пользоваться исключительно голубиной почтой.
Впрочем, это было не так накладно - голубям платили зернами и иногда солеными орешками.
– Ну вот мы и добрались, - сказал единорог и вышел из такси.