Ассы в деле

Магеррам Зейналов

– Молодой человек, вы меня совершенно запутали, - взволнованный Бристон вытер пот со лба, - Скорее всего, у вас психическое расстройство. Возможно, разновидность мании преследования. У вас есть головные боли?

– Нет.

– Вы слышите голоса?

– В данный момент только ваш.

– А есть желание кого-нибудь убить или писать стихи?

Грейс, напуганная происходящим, переводила взгляд с Питера на доктора и обратно. Воннел украдкой обернулся, и с удовольствием оценил ее потерянный вид. Сейчас она больше походила на заблудившегося щенка, чем на

единорога.

Что касается доктора, то врал он скверно - нервничал, потел, начал заикаться. Он был плохим актером. Что и требовалось.

– Это какое-то безумие!
– вспыхнула Грейс, - Знаете что?! Питер, мне не в чем тебя упрекнуть, ты можешь не волноваться - я больше не считаю тебя обманщиком.

– Здорово! Наконец-то! Давай теперь подумаем об имени для нашего первенца.

Он сжал ее руку, да так крепко, что Грейс вскрикнула.

– Нет, Питер. Я думаю, что ты сумасшедший!

Она резко освободила руку и вскочила.

Доктор попятился к двери:

– Что ж, раз я здесь больше не нужен, пожалуй пойду.

– Слава богу, ситуация прояснилась, - сказала Грейс и посмотрела на Питера, - Значит с тобой будет всё в порядке и когда ты придешь в себя, отец отправит тебя домой. И мы больше не увидимся.

– Только не это! А хотя, какая разница...

– Так будет лучше для нас обоих.

Ситуация выходила из под контроля.

Воннел поднялся на кровати.

– Питер, помнится вы говорили что доктор всегда носит с собой ту настойку. Так?

Доктор коснулся спиной двери и принялся шарить в поисках ручки.

– Да! Она у него во внутреннем кармане, кажется, справа.

– Как она выглядит.

– Прозрачная каплевидная бутылочка, граммов на сто пятьдесят.

Воцарилось молчание на долгие четыре секунды. Доктор Бринстон нервно хмыкнул:

– Вы, конечно, не станете обыскивать гостя.

Воннел и Питер переглянулись.

– Я стану, - сказала Грейс, подошла к доктору и помахала перед его глазами связкой ключей.

Пот выступил у доктора даже на конце рога.

– Ладно, я сам, - сказал он, сунул руку под тогу и достал каплевидную бутылку с зеленной жидкостью. Из настойки на Грейс большими глазами смотрела испуганная арома-рыба.

Грейс оттолкнула доктора, и судорожно завозилась ключом в замке. Она бормотала: "вы все - психи, вы меня с ума сведете". Руки ее тряслись, попала она не сразу. Наконец она открыла дверь и выскочила наружу. Вслед за ней вышел врач. Он задержался ненадолго у двери, явно на что-то не решаясь. Наконец он обернулся, вперил суровый взгляд в Воннела и произнес:

– Мы так не договаривались, доктор Воннел. Кол-лега.

Мозаика начала складываться. Маньяк, прислав куклу, признался, что следит за ней, а еще он поклонник древнего искусства. Сколько таких людей, или "не людей", на Земле. Вряд ли очень много. Итак, он где-то рядом.

Когда Воннел позвонил ей, она первым делом, просто проверяя свою интуицию[5], спросила его, не знаток ли театра его подопечный. Получив утвердительный ответ, она выложила Воннелу все что с ней произошло.

– Да не может быть.

Мы с ним так хорошо ладили. Он совсем не похож на пронырлевого убийцу-изобретателя.

– И тем не менее. Иначе это просто удивительное совпадение.

– Каков актер, а. Каков актер!

Она дала ему, то что он просил, номер личного врача этого самого Питера. А потом она открыла карту и выяснила, где находится ближайший к месту преступления театр.

В Нью-Анджелесе оказалось не менее пятнадцати театров - "Театр камерной квадро-пантомимы", "Но не для всех", "Веселые суфлеры", "Вешалка", "Стреляющие ружья Дюррена" и несколько других наименований, не говоривших Нине ничего. Все они находились так далеко от дома ибн Рональда, что десятком другим километров разницы можно было пренебречь.

В Сети других подробностей не нашлось.

– Неужели придется заглянуть во все, - ужаснулась Нина.
– У нашего рогатого друга должны быть помощники. Он ведь всё время проводит с Воннелом. Если не найти их в ближайшее время, он может удрать. Он точно раскусит Воннела и скроется, а может и того хуже.

Нина хорошо знала как трудно людям и особенно Воннелу скрывать свои чувства.

Капитан открыл глаза.

– Как ты сказала назывался тот театр?

– Который?

– У меня рефлекс на оружие. Как слышу название, сразу просыпаюсь. И так с самого Венкарсана 32. Эти проклятые венкарсанцы оказались телепатами, но ничерта не могли с этой телепатией поделать. Они транслировали свое расположение прямо в наши молодые мозги. А еще помню, лежишь в окопе и слышишь: "Так, заряжаю ракету, навожу на вон ту трещинку в скале". И вот тут самое время сматываться. Допрашивать их было чуть сложнее, но имелась одна хитрость - макароны. Мы их брали и...

– Что на счет театра?

– Ах да. Что-то там было... ты перечисляла - катапульта, праща, ру... эту штуку.

– "Стреляющие ружья Дюррена"?

– Точно. Ружье - это такое хитрое старинное устройство. Внутри взрывается заряд, и пороховой газ быстро выталкивает наружу кусок свинца. Эта штука вроде пращи только малость изящнее.

– Кусок свинца, - повторила Нина и вспышка в ее сознании осветила библиотеку ибн Рональда, лежащий подле кресла муляж его тела и крохотный металлический шарик, блестевший в лужи крови.

Теперь она знала в какой театр сходить в эти выходные.

Единорог еще какое-то время смотрел на дверь, его рот заживший отдельной жизнью то раскрывался то закрывался, выдавая кваканья и сиплые звуки. Воннел не был силен в нечеловеческой мимике, но готов бы поклясться, что читает на лице Питера смесь изумления и ярости.

Питер охуел.

Воннел посмотрел на окно, оно было не зарешечено (?), силовой купол тоже отсутствовал, потому что внизу имелось еще четыре этажа, и ничего за что можно ухватиться. А потом он взглянул на длинный рог Питера и подумал, что если бы единороги им не пользовались, тот отвалился бы за ненадобностью. Но что-то подсказывало Воннелу, что Питер не из тех, кто способен к насилию. Надо только его разговорить, заставить выпустить пар.