Август, воскресенье, вечер
Шрифт:
— Хватит, не разводи сырость! — отрезает мама, и я молча отправляю телефон в ее карман.
Я бы крикнула ей в лицо, что они ко мне несправедливы — я ведь и так лучшая в школе, и все десять лет не сдаю позиций! Что иногда завидую Инге — дочке уборщицы, которой не надо высоко нести знамя своей притворно счастливой семейки и никого под себя подминать. И что в такие вот моменты я люто ненавижу их всех!..
Натягиваю короткое изумрудное платье из прошлогодней коллекции, хватаю сумку и мешок со спортивной формой и, не позавтракав, выбегаю
Жара закончилась вместе с праздниками — в небе над соснами клубятся ошметки серых туч, накрапывает мелкий дождь, хрипло каркают вороны, и я тут же каюсь, что не надела пальто. По телу гуляет странный нерв, жгучая обида отравляет кровь — впору лечь на асфальт и заорать во весь голос.
От соседского забора темной тенью отделяется хмурый Илюха; завидев его, я вдруг вспоминаю, что ни разу не созвонилась с ним и не отправила смс.
— Илюх, мне так жаль! — я подаюсь к нему навстречу, прижимаю к груди кулаки и умоляю: — Прости! Я все выхи вкалывала на участке, а вечером еле доносила себя до кровати…
— Волков, гляжу, тоже времени не терял? — он прячет руки в карманы брюк и сплевывает под ноги, и я напрягаюсь:
— Причем тут Волков?
— Да пофиг. Просто хотел напомнить, что не нуждаюсь в подачках. Пошли.
Он отворачивается и шаркает в двух метрах впереди, я в ужасе семеню за ним и пялюсь на ссутуленную спину. Но Рюмин не оглядывается, прибавляет шаг и, поравнявшись с Владом и Ринатом, шумно их приветствует и сворачивает к курилке.
Врываюсь в школу за пять минут до звонка, со всей дури отталкиваю с дороги тормознутую, будто нарочно идущую с черепашьей скоростью Ингу и буквально налетаю на чью-то широкую грудь. Поднимаю глаза и ахаю. Ваня…
В эти дни я сотни раз придумывала и проживала нашу встречу, но ни в одной из версий возможного будущего он не срезал меня таким ледяным, наполненным горечью, брезгливостью и злобой взглядом. Он опять нацепил эту чертову маску надменного чистоплюя. Его будто подменили…
— Привет! — я все еще надеюсь на лучшее, но он только холодно и криво ухмыляется, и клубок из несбывшихся желаний, усталости и обиды вспыхивает во мне и горит синим пламенем. — Волков, что с тобой не так? — от него умопомрачительно пахнет, рубашка сияет белизной, и я еще сильнее распаляюсь. — Почему, черт тебя раздери, ты опять это делаешь?
— Что я делаю? — уточняет он, вскинув бровь.
— Игнорируешь. Смотришь, как на пустое место. Это же я, твоя соседка, алло! — я щелкаю перед ним пальцами, и он картинно вздыхает:
— Слушай, соседка, я ошибся. Реально подумал, что ты можешь быть человеком… Но нет. Показалось. И ты по-прежнему не входишь в круг моих интересов.
За пыльным окном рекреации на миг выключается день, в ушах противно пищит. Я задыхаюсь от негодования и ярости и, гордо подняв подбородок, выплевываю:
— Ну конечно. От инцела вроде тебя, ненавидящего всех и вся, ожидать чего-то иного было бы странно!!!
Волков сжимает челюсти, играет желваками и вот-вот
Позади раздается громкий хохот ребят, улюлюканье Рюмина и стук учительских каблуков.
— Узнаю свою девочку! Ты его уделала, Лер! — Илюха ободряюще похлопывает меня по спине, обнимает за плечи и, сияя как новый пятак, галантно провожает до самой парты.
* * *
Глава 9
Я до шестого урока усиленно тусуюсь с Илюхой и его сворой, громко смеюсь, изящно закидываю ногу на ногу и жеманно поправляю прическу, однако по ощущениям мой триумф больше смахивает на падение в выгребную яму.
Исподтишка посматриваю на надменную рожу Волкова, его милые улыбочки и знаки внимания, адресованные Инге, и в душе все сильнее крепнет подозрение: утром он взбеленился только из-за того, что Бобкова отлетела к стене от моего тычка…
Благородный рыцарь. Тупой кретин.
Да чтоб меня!.. Может, стоит подарить ему очки?..
* * *
Несмотря на холод и ветер, физру в мае почему-то всегда проводят на улице.
Натягиваю узкие леггинсы, завязываю шнурки на «Найках» и, продемонстрировав девчонкам дорогой кружевной лифчик, застегиваю молнию на олимпийке. Выплываю из раздевалки на свежий воздух и предусмотрительно разминаюсь: папаша особенно чувствителен к моим оценкам по физкультуре, а сегодня нам предстоит бег на полтора километра, и мне нужно будет показать лучшее время.
Вообще-то, в угоду папочке я до восьмого класса занималась легкой атлетикой и без особых усилий опережаю даже парней — те дымят как паровозы и выносливостью не отличаются.
В подтверждение моих размышлений в курилке раздается взрыв хохота: Илюха с корешами сидят на погнутой ржавой перегородке, изучают чей-то профиль в соцсети и безудержно пошлят.
Однако, кое-что мы все же упустили, и в школе сформировался второй полюс притяжения — Волков и Инга. Он переоделся «токсичную» в толстовку и нормальные кроссовки для бега, а восторженно хлопающая бесцветными глазами Бобкова нацепила дешманскую паль с гордой надписью «Адидас».
Вокруг них толпятся потерявшие страх девчонки и парни — с хутора, окрестностей и даже местные, поселковые, — и заваливают Волкова вопросами о том, чем живет народ в столице.
Волков терпеливо втолковывает, что не следил за трендами и был бесконечно далек от массовки, но я-то вижу — мальчик бессовестно кокетничает, чем до зубовного скрежета бесит.
— А у нас Ходорова самая крутая, она шарит! Что скажешь про ее шмот? — не отстают девчонки, и Волков, поискав меня взглядом, самодовольно выдает: