Азбука для побежденных
Шрифт:
— Меня просили передать вам заказ. Официантка из кафе, в котором я бываю, хочет, чтобы вы связали для неё шарф, украшенный бисерными кистями.
— Шарф, небось, попросила малиновый? — прищурилась тётя Мирра.
— Да. А как вы угадали? — искренне удивилась Аполлинария.
— Тут, знаешь ли, не угадать невозможно, — усмехнулась баба Нона. — Они всегда этот цвет просят. Им другие цвета заказаны.
— Они? — ещё больше удивилась Аполлинария. — Официантка и череп балерины?
— Официанток на самом деле две, — рассмеялась бабуля Мелания. — А ты и не догадалась до сих пор, да, Поля? Две их. Пока одна внутри, другая снаружи, и наоборот. Думаешь, они имеют право кафе без надзора оставить?
— Действительно, не заметила, — признала очевидное Аполлинария. — А это плохо или хорошо, что их две?
— Это нормально, — пожала плечами бабуля Мелания. — В порядке вещей, так сказать. Тебя это обстоятельство смущать не должно.
— Ясно, — покивала Аполлинария. — Видимо, мне нужно быть более сосредоточенной. Я слишком рассеянная.
— Вот именно, — кивнула тётя Мирра. — Давай лучше к делу. Она тебе материалы для шарфа передала?
Аполлинария кивнула, и протянула тёте Мирре сверток с пряжей, и коробочку с бисером. Но протянула неловко — коробочка выскользнула из её руки, упала на брусчатку, открылась, и крошечные бисеринки в секунду разлетелись в разные стороны.
— Какая ты растяпа! — рассердилась баба Нона. — Теперь придется до утра бисер собирать! Поля, не стыдно тебе, а? Как ты так сумела…
— Давайте я помогу, — предложила Аполлинария. — Очень неловко вышло, извините.
— Не надо нам помогать, — сердито сказала тётя Мирра. — К материалам прикасаться не смей, не твои они, не тебе и трогать!
— Почему? — опешила Аполлинария.
— Закон такой потому что, — ответила баба Нона. — Ох, Поля, добавила ты нам работы. Иди с глаз долой, не серди бабушек. И в другой раз будь аккуратнее, держи вещи крепко, не роняй.
— Простите, — сказала Аполлинария. — Я не хотела.
Ещё как хотела, думала она в этот момент, и ведь официантка оказалась права — старухи рассердились, и сказали, что соберут всё сами, ей трогать бисер они действительно не позволили. Надо будет потом узнать про этот закон, уж больно странно это всё. Почему нельзя трогать пряжу и бисер, интересно? И что произойдет, если потрогать? Любопытно.
— Иди к себе, — сказала тётя Мирра, присаживаясь на корточки. — И ложись спать. Растеряха, вот же растеряха, зла на тебя не хватает. Нона, а ну-ка глянь схему, сколько там бисерин на кисть положено делать?
— По шестьдесят на ряд, сто двадцать на кисть, — ответила баба Нона, разворачивая сверток с пряжей. — А в коробке бисера осталось меньше половины, да и размером он с маковое зерно…
Аполлинария, поняв, что с ней никто разговаривать дальше не планирует, вошла потихоньку в подъезд, и беззвучно прикрыла за собой дверь.
— Как же вы умудрились улизнуть от старух? — спросил Вар.
— Мне помогли, — призналась Аполлинария. — Милая официантка из кафе, в которое я часто хожу, предложила мне проделать фокус, рассыпав перед ними бисер, и они теперь до утра будут его собирать. Я же сумела вылезти через кухонное окно, и спустилась вниз по водосточной трубе. Это было не очень просто сделать, мне мешало платье, уж больно оно длинное, но, как видите, я смогла, и сейчас стою перед вами, — Аполлинария улыбнулась. — У меня всё получилось.
— Вы великолепны, — Вар тоже улыбнулся ей в ответ. — А ещё вы очень смелая. Я, признаться, в первый раз боялся, что они всё поймут, мне казалось, что погоня неминуема, но нет, это оказалось не так. Теперь мои старухи признали за мной право распоряжаться собой, а я получил возможность бывать в Городе по ночам
— А они погонятся, если поймут, что человек ушел гулять ночью? — удивилась Аполлинария.
— Да, погонятся, и вернут обратно, домой, — Вар погрустнел. — Это был не очень приятный опыт, признаюсь. Старухи ужасно на меня рассердились, и потом долго гоняли на самые неприятные задания. Где я только не побывал после своего неудачного ночного побега! Вспомнить страшно…
— И где же? — спросила Аполлинария. — Неужели на бумажной фабрике?
— Фабрика была только началом, — печально ответил Вар. — После фабрики я побывал в Доме страха и огня, потом ходил в Лабиринт дурных миазмов, а ещё были Бесконечный коридор ужасов, Лес медных труб, и Озеро рождений. И лучше бы вам никогда не знать об этих местах, и не видеть их.
— Неприятных мест я тоже видела немало, — призналась Аполлинария, и принялась рассказывать о своих похождениях. — Но, знаете, — сказала она под конец, — я думаю, мне это пошло на пользу. По крайней мере, я теперь точно знаю, чего я делать ни в коем случае не хочу.
— Да, это вы верно подметили, — покивал Вар. — Те путешествия тоже многому меня научили, что верно, то верно. Но, думаю, если бы вместо Озера рождений мне показали бы что-то менее неприятное, я бы тоже всё понял правильно.
— А что за Озеро такое? — спросила Аполлинария.
— Ох, — Вар поморщился. — Вы ведь знаете, что такое постоянство основы? — Аполлинария кивнула. — Так вот, там это постоянство сохранялось на короткое время только у вновь рожденных. А те, кто их порождал, постоянство моментально утрачивали, превращаясь в придаток при новом поколении. И так далее. Бесконечный цикл всё новых и новых бессмысленных рождений, и, как пена на гребне морской волны, жалкие фрагменты основы, которая на самом деле должна быть — какой?
— Постоянной, разумеется, — пожала плечами Аполлинария. — Об этом знают даже выдры и аксолотли.
— Вот и я о том, — согласился Вар. — И ваша, и моя основа — это разум. А та модель сохраняла разум только самому последнему поколению, и лишь до момента появления поколения следующего.
— Ужасно, — Аполлинария покачала головой. — Нет, в подобные места меня старухи ни разу не посылали. Видимо, не настолько сильно я сумела им досадить.
— Вы не являетесь неуёмной натурой, — заметил Вар. — Судя по всему, вы более чем осторожны, и притом весьма рассудительны. Это прекрасные качества, и вам не следует от них отступать. А я вот когда-то сплоховал. В прежние времена, до того, как взялся за ум, я был горяч и безрассуден, и, признаться, мне те уроки оказались всё-таки полезными. Я научился владеть собой, и стал гораздо больше думать, причем не только о себе, но и об окружающих — потому что после своих приключений я стал их лучше понимать. Например, раньше, чем вы, я угадал, что вы побоитесь идти за шляпкой и зонтиком, и взял на себя смелость принести их вам. А до того, как побывал в Доме страха и огня, я бы даже не заметил, что вы напуганы. Понимаете?
— Кажется, да, — кивнула Аполлинария. — Но, по-моему, вы ошибаетесь, Вар. Осторожность и рассудительность? Боюсь, это не про меня.
— О, нет, это как раз про вас, — улыбнулся Вар. — Поэтому давайте поступим следующим образом. Поскольку вы меня до сих пор опасаетесь, я предлагаю погулять по площади, ведь здесь множество фонарей, от которых светло, есть люди, и потому тут безопасно.
— Но ведь на площадь я как-то пришла, — возразила Аполлинария.
— Вы были одни, — покачал головой Вар. — А теперь с вами я. И при всём желании я не сумею дать вам гарантии, что я не сродни Петрикору, Рыцарю, Детективу, и иже с ними. Поэтому я не хочу пугать вас, сударыня, и предлагаю провести время здесь. Вы согласны?