Багульник
Шрифт:
– Наверно, ничего не будет, - сказала она.
– Почему не будет, - ответил Тимофей и неторопливо замахал короткой удочкой. Вдруг он почувствовал частые, энергичные толчки, вскочил и начал, как говорят рыбаки, "шить".
– Что, подошла?
– тревожным шепотом спросила Ольга.
– Уже шью!
– Шьете?
– не поняла Ольга.
Он не успел ответить - в лунке показался сиг, Тимофей подтянул его к ледяной кромке, быстро схватил багорик, подцепил им сига и выбросил на лед.
–
– закричал Тимофей.
Снятый с крюка сиг выскользнул из Ольгиных рук, засверкал на солнце серебристой с золотом чешуей. Ольга сделала стремительное движение, чтобы поймать его, но Тимофей остановил:
– Не надо, сейчас устынет!
Он расправил блесну, снова опустил в лунку. Ольга легла грудью на лед у самой кромки и глядела в темную глубь, боясь пропустить мгновение, когда рыба снова начнет подходить. Махая удочкой, она не почувствовала, как чем-то резким царапнуло по блесне, как она мелко и часто задергалась.
– Что же вы, подсекайте же!
– крикнул Тимофей.
– А шить не надо?
– спросила она, рассмешив его.
– Вы ведь шили...
– Это одно и то же, - весело сказал он.
Видя, что Ольга теряет время, он слегка оттолкнул ее от лунки, но она запротестовала:
– Нет, нет, я сама, Тимофей Андреевич, я сама...
– и стала осторожно тянуть леску, но вытащить ее не могла. Видимо, рыба зацепилась за ледяную кромку.
– Тише, не дергайте, порвете леску!
– опять крикнул Тимофей, хватая багорик. Ловким движением он опустил его в лунку и, подцепив рыбу, выбросил ее на лед.
– Опять сиг!
Ольга была счастлива. Щеки ее горели. Она вскочила, запрыгала, как девочка, захлопала в ладоши.
– Скажите честно, здорово я шила?
– Отлично!
Ярко светило зимнее солнце. Небо стояло высокое, чистое. Всеми цветами радуги отливали на реке торосы. Ольга сбросила полушубок и осталась в шерстяном свитере, из-под шапки-ушанки выбивались пушистые пряди, густые брови, белые от изморози, еще резче подчеркивали ее большие блестящие глаза.
Почувствовав на себе внимательный взгляд Тимофея, она быстро повернулась к нему спиной.
– А кто это там трещит на деревьях?
– Это синицы, - сказал Уланка.
– Синицы? Наверно, это про здешних сказано: "Лучше синицу в руки, чем журавля в небе"? А трудно поймать синицу?
– Трудней, чем сига, но при желании можно! Бывает так, что она совсем близко, а в руки никак не дается.
– Неужели так и не дается?
– Бывает, конечно, - грустно улыбнулся Уланка.
Ольга замахала руками, затопала ногами, стараясь согреться, потом пробежала шагов двадцать туда и обратно.
– Какое солнце, какой чудесный день!
– крикнула она.
– Как хорошо здесь!
– Это, наверно, про нашу тайгу Пушкин говорил:
Мороз и солнце, день чудесный,
Еще
Пора, красавица, проснись...
– Что ж, давайте шить, подсекать, одним словом, рыбу ловить, сказала она, подбегая к лунке.
Тимофей попробовал на ногте большого пальца, не притупилось ли тоненькое жало крюка, и, убедившись, что оно еще годится, сказал:
– Ничего, пойдет!
Ольга, взяв блесну, опустила ее. Уже через несколько секунд в воде сверкнула спинка сига и тут же исчезла, потянув за собой леску.
– Опять зеваете!
– вскрикнул Тимофей, схватив багорик. Но и ему не повезло. Он, видимо, ослабил леску, и рыба мгновенно сорвалась.
– Ну вот, испортили дело!
– обиделась Ольга.
– Лучше бы я сама.
Ждать новой поклевки долго не пришлось. С трудом, едва не оборвав леску, Ольга подтащила к лунке тайменя, но выбросить его на лед не могла.
– Помогите!
Тимофей быстро подцепил его багориком под самые жабры, но таймень изогнулся, дернулся - и был таков.
– Ну что вы наделали, честное слово!
– в отчаянии закричала Ольга. Совсем разучились рыбачить!
Он разразился смехом.
– Что же тут смешного? Упустили такого тайменя!
– Ладно, пускай опять я виноват, - согласился Тимофей.
– Будем снова закидывать.
Меньше чем за час они поймали еще двух крупных сигов и тайменя. Ольге показалось, что это был тот самый таймень, которого упустил Тимофей.
– Пожалуй, пора сматывать удочки, - предложил он.
– Зимний день короткий.
Ольга шла позади Тимофея, который, к ее удивлению, почему-то молчал. Чтобы как-то развлечь его, она ухватилась обеими руками за ветку сосны, сильно тряхнула ее, и на голову Уланки рухнула снежная глыба.
– Ах, вот вы как!
– воскликнул Уланка, отряхиваясь.
– Я вас тоже сейчас угощу!
– Попробуйте!
– закричала она, убегая.
Он постоял, осмотрелся и, свернув с тропы, по глубокому снегу запетлял между деревьями. Ольга подумала, что он решил обойти ее, и побежала быстрее. Она даже не заметила, как он неожиданно выскочил из-за тополя и пересек ей дорогу. Ольга хотела оттолкнуть его, тогда Тимофей, широко расставив руки, заключил ее в свои объятия.
– Теперь не убежите!
Но Ольга и не пыталась убежать. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Вдруг она почувствовала, что Тимофей смыкает за ее спиной руки, и улыбнулась. Он понял ее улыбку по-своему и стал целовать ее холодные, схваченные изморозью ресницы, пока они не оттаяли, а когда захотел поцеловать в губы, Ольга быстро крутнула головой, сильно дернула плечами и, вырвавшись, стремительно побежала от него. Оглянувшись на бегу, она увидела, что Тимофей идет к старой дуплистой липе, и стала медленно возвращаться.