Багульник
Шрифт:
– Все будет хорошо, только не волнуйтесь. Волноваться перед операцией не следует. Сохраните бодрость духа. Аркадий Осипович опытный хирург.
– А вы, Ургалова, что, специально приехали?
– Да, Аркадий Осипович вызвал меня ассистировать, - призналась Ольга.
Щеглов одобрительно кивнул.
– Спасибо, раз так. Сестра говорила, что мне сделают какой-то усыпляющий укол и, когда повезут в операционную, мне даже весело сделается. Верно это?
Ольга слегка засмеялась.
– Не будет вам никакого укола,
– Ладно. С вами, Ургалова, пойду, только ведите меня под ручку.
– Непременно под ручку!
– И скоро?
– В тринадцать часов.
– Ох ты, не могли в двенадцать или в четырнадцать! Обязательно в тринадцать!
– пробовал пошутить Щеглов, однако Ольга почувствовала, что "тринадцать часов" немного испугали его.
– Так назначено Аркадием Осиповичем, я отменить не вправе.
...Она привела Щеглова в просторную операционную, в которой все три окна, выходившие на Турнин, были завешены марлей. Под потолком над узким операционным столом ярко горела большая электрическая лампа с рефлектором. Сергей Терентьевич снял пижаму и, оставшись в нижнем белье, стыдливо спросил:
– И дальше снимать?
– Нет, не надо, укладывайтесь.
Он лег на стол и не успел как следует осмотреться, как сестра стала торопливо привязывать ремнями сперва руки, потом ноги.
– Не торопись, Аннушка, - сказал Щеглов, - не сбегу я...
– Надо торопиться, с минуты на минуту явится Аркадий Осипович.
От этих слов Аннушки что-то внутри у Щеглова дрогнуло, ему стало жарко, на лбу выступили капельки пота. Он инстинктивно хотел поднять руку, чтобы вытереть лоб, но, вспомнив, что она привязана, пересилил себя.
В это время в предоперационной Окунев и Ольга заканчивали мыться. Лицо старого доктора было суровым, замкнутым, он изредка сбоку, поверх пенсне, поглядывал на Ольгу, и ей показалось, что он проверяет, есть ли у нее на пальцах "амулеты", но Ольга заранее сняли колечко.
– Ну иди, хватит тебе, - сказал он наконец.
– Проверь, все ли там как надо.
Минут через пять в операционную вошел Окунев. Неся перед собой вытянутые руки, он бросил сестре: "Аннушка, перчатки!" - и, когда та натянула ему на руки перчатки, сказал Щеглову:
– Ну вот и молодчина. Сам пришел, сам лег на стол и, вероятно, сам привязался...
– Это Аннушка меня привязала...
– Доктор Ургалова, наркоз!
– строгим голосом сказал Окунев.
Ольга взяла маску, наложила ее на лицо Щеглову, и в ту же минуту он почувствовал легкое удушье, потом резкий толчок в затылок, и какая-то непреодолимая сила вдруг потянула его назад и стала медленно опускать все ниже, ниже. Он что-то пролепетал и мгновенно, помимо воли, плотно закрыл глаза и уснул.
...Ровно в час началась операция, а в половине четвертого, уже в палате, Щеглов пробудился и как сквозь туман неясно увидел, что
Ольга с полчаса еще побыла с больным, а когда он заснул, пошла к Окуневу в кабинет.
– Молодец, спасибо, что приехала, помогла мне.
– И, закурив, прибавил: - Да, большой шарик мы с тобой удалили у Сергея Терентьевича. Ничего, теперь он у меня еще лет двадцать побегает. Анюта Павловна! позвал он сестру.
– Принесите, пожалуйста, историю болезни товарища Щеглова.
Сестра принесла папку.
Сделав нужную запись, Аркадий Осипович встал.
– Мне, Аркадий Осипович, можно уезжать?
– спросила Ольга.
Он снял пенсне, уставился на нее прищуренными глазами.
– У тебя там срочные дела?
– Особенно срочных пока нет, - уклончиво сказала Ольга.
– Но могут случиться...
– А твой инженер из Мая-Дату еще там?
– Сбежал... Когда я была на вызове, он, не дождавшись меня, сбежал.
Заметив, что она смутилась, он сказал:
– Не горюй, от тебя далеко не убежишь. Позвони в Агур, скажи, что задерживаешься тут на два-три дня, а если что случится, пусть сообщат. Хочу, чтобы ты побыла со Щегловым в послеоперационный период. А теперь, пожалуй, можно и пообедать. Лидия Федоровна ждет.
2
– Фрося Ивановна, мне никто не звонил?
– прямо с порога спросила Ольга.
– Нет, все время было тихо, - отозвалась из дежурной комнаты сестра.
Все эти дни Ольга вроде бы чувствовала вину перед Полозовым и в душе ругала себя, что запретила ему приехать. Она все еще ловила себя на том, что привыкла к нему, и теперь, когда его нет, ей было тоскливо.
– Что ты, мамочка, скучная приехала?
– спросила Фрося, когда Ольга прошла к ней и села рядом.
– Или операция худо кончилась?
– Операция кончилась благополучно.
– И стала рассказывать, что было в Турнине.
– Аркадий Осипович, наверно, довольный тобой остался?
– Кажется, довольный...
– И, помолчав, сказала: - Погорячилась я с Юрием Савельевичем. Напрасно запретила ему приехать. Теперь он плохо обо мне подумает.
– А ты позвони ему в Мая-Дату, чего там. Ты доктор, он - больной...
– Что ж, можно и позвонить, - согласилась Ольга.
Когда ее соединили с Мая-Дату, оттуда отозвался приятный женский голос.
– Позовите, пожалуйста, инженера Полозова!
– попросила Ольга.
– Его нет на месте.
– Тогда Медведева.
– И его нет. Уехал.
– А кто это говорит?
– Торопова.
– Клавдия Васильевна?
– Откуда вы меня знаете?
– Немножко знаю по рассказам вашего мужа.
– Так это вы, доктор? Здравствуйте, я так рада!