Бал шутов. Роман
Шрифт:
Вторично поймать их было невозможно — телефон почему-то больше не работал, дом куда-то исчезал, и даже улицу, на которой они жили, найти не удавалось…
На второй месяц поисков они вдруг познакомились с королем. Не с испанским, который катался на лыжах где-то поблизости, и у которого, как утверждали, все — равно не было денег на спектакль.
И не с иорданским, у которого были, но который бы им все — равно не дал — вы догадываетесь, почему…
А с табачным. В общем-то для Гарика — со своим.
Гарик был рядовым великой табачной
— Король Хай Первый, — называл его Леви.
Второго они просто пока не знали.
Табачный король не курил.
Он дышал чистым загородным воздухом, катался на воздушном шаре и поплевывал себе сверху вниз…
Несколько дней Гуревич и Леви гонялись за разноцветным шаром, и когда тот случайно опустился — что-то было с ветром — успели представиться и рассказать Хаю всю свою жизнь. А Леви — так тот даже успел поведать историю про капитана. Всю. От начала до конца. За какие-то семь минут.
Хай Первый задумался.
— Что я могу для вас сделать? — драматически спросил он, сел в шар и улетел.
Гарик и Леви тут же наняли другой шар, чтобы ответить.
Они летели рядом с королем и при приближении периодичеки выкрикивали: «Деньги, деньги!», но дул сильный северный ветер, и деньги уносились вместе с ним…
Вскоре у них кончились франки, и их приземлили.
У Хая Первого, видимо, франки были, даже валюта, поскольку он улетел за горизонт.
Через некоторое время Леви с Гуревичем узнали, что Хай Первый приземлился в Лондоне. На собственной «сигаре» — король летал на самолете, в точности имитирующем его поседнюю сигару…
В отличие от сигар, самолет никогда не загорался.
В то же утро друзья уже были в Хитроу, на чартере, который время от времени дымил, причем значительно более вульгарно и без того аромата, что сигары Хая.
Когда они приземлились, король вылетал.
Они вновь успели рассказать всю свою жизнь. А Леви, встав в позу, даже произнес небольшой монолог из пьесы. И все за какие-то полторы минуты.
— Чем я могу вам помочь? — спросил Хай, скрываясь в брюхе «сигары».
Фунтов на самолет, чтобы ответить, у них не было.
— Деньгами, — крикнули они, — деньгами!
В Хитроу дул северный ветер…
На Кубу друзей не пустили. Кастро почему-то предпочитал короля. Он даже разрешил его величеству иметь несколько плантаций и пару табачных фабрик.
А Леви и Гуревичу даже не позволили пристегнуть ремни — им не дали виз…
А всего двенадцать лет назад бородатый вождь, будучи в России, посетил их театр, жрал в буфете взбитые сливки с брусникой и шоколадом, перепачкал всю бороду, отчаянно хохотал на гуревичском спектакле с Леви в главной роли, жал им руки и говорил «Венсеремос!»
А сейчас он им как бы заявил: «Но пассаран»!
Друзья поджидали короля в Европе.
Хай был на Кубе месяц. За это время Куба выполнила свой второй пятилетний план, и Хай со спокойным сердцем вылетел в Амстердам, на чемпионат
И вдруг Леви захотелось принять участие в чемпионате.
— Может, король даст деньги, если я выйду победителем, — сказал он и смело затянулся сигарой. И тут же закашлялся. Гарик бил его по спине минут десять. Леви перестал кашлять, вытер слезы и выбросил сигару в канал. Больше он в соревновании не участвовал. Они оперлись на гранит и ждали окончания чемпионата. Рекорд был три часа двадцать восемь минут. Венок из табачных листьев надевал сам Хай.
После этого друзьям удалось пробраться к нему. Хай Первый был уже у лимузина. Он узнал их.
— Я рад вас видеть, — сказал он. — Чем могу вам помочь?
Прежде, чем ответить, Гарик вставил ногу в дверцу лимузина. Леви придерживал дверцу рукой сверху.
— Чем могу вам помочь? — повторил король, закрывая дверцу.
— А — ай!!! — ответили в один голос Гуревич и Леви.
Лимузин укатил. Дул северный ветер…
Гарик хромал несколько дней. Леви ходил неделю с перевязанной рукой. И оба были удручены. Они даже прекратили переделывать пьесу. Не думали удивить мир — хотя «Мальборо» продавалось повсюду… Зато Хай написал новую книгу. В ней утверждалось, что в сигарах содержится витамин С. Гораздо больше, чем в чесноке…
Кроме этого, в книге было много фотографий: Хай и Черчилль, Хай и Иден, Хай и Хайле — Селесие…
У всех во рту торчали сигары Хая.
Кроме Хая. Видимо, у него было достаточно витамина С…
Король подписывал книги в Париже, в своем магазине.
Дарственная надпись была одна и та же:
«Кто дымит сигарой Хая -
Тот достигнет ворот рая…»
Естественно, по — французски.
Гарик и Леви стояли в стороне. Наблюдали. Не просили автографа — видимо, в рай не торопились. Им надо было другое…
Хай закончил подписи, сфотографировался с курящими, один раз затянулся для «ТФ — 1», выпустил дым для «Эй — Би — Си», намекнул корреспонденту журнала «Плейбой» о прямой связи сигар и потенции и прошел в свой кабинет.
И тут в щель — они были худы — проникли Леви и Гуревич.
— Деньгами! — твердо, в один голос произнесли они.
Король не понял.
— Простите? — спросил он.
— Вы нас все время спрашиваете, чем можете помочь, — ответил Гарик.
— Я — вас? Когда?
— Закрывая двери, — напомнил Леви, — в Сан — Морице, Лондоне, Амстердаме…
И он потер руку. А Гуревич — ногу.
— Так это вы? — Хай Первый почти обрадовался и протянул коробку сигар, — их курил Даян. Всю Шестидневную войну.
Леви взял сигару и, не зажигая, поднес ее к губам. А Гарик затянулся, закашлялся и понял, что шесть дней он бы их не прокурил.
Или кончить войну максимум в три, или…
— Мы курим с двенадцати лет, — гордо сообщил Гуревич, — и с двенадцати лет знаем вас.