"Баламуты"

Анишкин Валерий Георгиевич

– Нету, - хмуро сказал он.
– А у тебя?

– Тоже нету ... Куда же они делись? Неужто все пропили?
– удивился Иван.

А у Павлинихи самогон брали, - напомнил Колька.

А чего же теперь делать-то?.. Ну-ка, буди Володьку.

Володька лежал теперь на боку и дышал неровно, с присвистом.

Когда вдвоем его с трудом разбудили, Иван сразу спросил про деньги.

– Откуда?
– держась обеими руками за голову, сквозь зубы сказал Володька.
– Ксюшка, черти б ее подрали, на весь день полтинник

оставила.

Иван задумался. Он сидел на табуретке в позе мыслителя, подперев подбородок кулаком.

– Может, к твоему дядьке, Федору сходить?
– спросил он Кольку.

– Да ты что?
– замахал руками Колька и при этом сморщился как сушеный гриб.
– Копейки не даст. У этого зимой снега не выпросишь.

– Ну, тогда у Вальки.

– У моей двоюродной?
– даже засмеялся Колька.
– Да ей мужик каждый руб под расписку дает. Она получает и ему все деньги отдает, а он ей выделяет на каждый день на хозяйство.

Тогда пошли к Семену Гавриловичу.

– А даст?
– недоверчиво спросил Колька.

– Даст. Скажем, корову привели на убой. Мол, сдадим - рассчитаемся.

– Не поверит,

– Поверит. Ты разве на быка не похож?
– с серьезным видом оглядывая Кольку, сказал Иван. Тот засмеялся.

Обретя цель, Иван шел резво, и Колька едва поспевал за ним. Володька же топал сзади, сбиваясь на марафонский шаг. Лицо его не выражало при этом никакой мысли; у него болела голова, и ему было не до этого.

По дороге Иван неожиданно спросил Кольку:

– Мычать умеешь?

– Умею, а что?

Привяжу тебя вместо коровы, будешь мычать, - пошутил Иван.

– Ну-ка, помычи!
– потребовал он.

– Му-у!
– очень натурально промычал Колька.

Прохожая женщина поспешила уступить им дорогу и недоуменно посмотрела вслед.

– Молодец!
– искренне похвалил Иван и стал развивать план:

– В общем, так. Придем в заготскот, ты стань за сараи, чтобы тебя не было видно из бухгалтерии, а ты, Володька, стой во дворе, чтобы Колька тебя видел, а сам следи за окном. Как я знак подам, пусть Колька мычит.

– А зачем?
– спросил Володька.

– Ну, кореш, видать, у тебя всерьез с головой что-то не в порядке, - отметил Иван и сочувственно посмотрел на зятя.
– Деньги-то я буду брать под корову. Понял?

– И что?
– делая отчаянное умственное усилие, спросил Володька.

– А корова-то где?

– Не знаю.

– А вот она, - весело заключил Иван и хлопнул Кольку но спине.

Когда Иван, переведя в коридоре дух, вошел в контору заготскота, Семен Гаврилович сидел в своем углу у окна, щелкал костяшками счет и, шевеля губами, переносил цифры на бумагу.

– Тебе чего, Иван?
– спросил он, увидев подошедшего Ивана.

– Да корову привел, Гаврилыч.

Семен Гаврилович снизу

из-под очков внимательно посмотрел на Ивана и продолжал считать. Тогда Иван боком придвинулся к самому окну и стал ждать, когда замычит Колька, но тот молчал, и Иван, выйдя из себя, бросился на крыльцо и стал материть подскочившего Володьку.

– Ты что, так растак твою в три колена! Я ему знак даю, а он рот разинул, стоит, мух ловит. Правда что, не мычит не телиться. Щас как двину, - замахнулся зло Иван.

– Да не видел я, Вань!
– оправдывался Володька.

– Конечно, моча глаза залила! Беги скорей, скажи чтоб мычал ...

– Ты чего как ошпаренный выскочил?
– спросил Семен Гаврилович, когда Иван опять вернулся в контору.

– Да корову смотрел.

В это время "корова" замычала.

– Слышь, Гаврилыч, десятка нужна, - понижая голос до шепота, сказал Иван.
– Надо кой с кем будет выпить. Корову сдам, Гаврилыч, принесу.

А корова все мычала, и Иван занервничал. "Заставь дурака богу молиться", - подумал он. Но Семен Гаврилович достал вожделенную красненькую бумажку и, протянув Ивану, поманил его пальцем и шепнул: "Нальешь грамм сто".

– О чем разговор, Гаврилыч!
– с готовностью согласился Иван.
– Я тогда вызову.

А "корова" не переставая мычала, и Ивана начал разбирать смех.

– У тебя она что, бешеная что-ли?
– имея в виду корову, спросил Семен Гаврилович.

– Бешеная, - давясь от смеха, сказал Иван.
– Пить хочет. Щас напою - замолчит.

Поллитру распили там же, за сараем. Стакан принес Семен Гаврилович. Закусывали сырками, купленными в магазине.

– Где же корова-то?
– вытирая губы мятым платком, спросил Семен Гаврилович.

– А вот она!
– показал Иван на Кольку.
– Ну-ка, Колюн, изобрази.

Колька не заставил себя ждать и натужно промычал.

– Вот сукин сын, - оторопело сказал Семен Гаврилович и с досадой добавил: - Кабы знал, денег не дал бы.

– Да ты не сомневайся, Гаврилыч, в понедельник приеду - привезу. Ты что, меня не знаешь?

– Смотри, Ванька, а то в другой раз на глаза не показывайся!
– пригрозил Семен Гаврилович и пошел в свою контору, так как рабочий день уже заканчивался. Володька тоже запросился домой. После ста граммов его уже повело, и он опасался Ксении.

– Иди, черт с тобой, - отпустил затя Иван.
– Ксюшке только скажи, что, мол, трезвые, по делам пошли.

И они опять отправилась в магазин...

Проснувшись утром на жестких железных койках, никак не могли понять, где они и как здесь очутились. Рядом стояли другие кровати, и все они были заняты.

– Ванька, никак мы в вытрезвителе, - сказал Николай, заметив решетку на обитой железом двери.

– Да ну?
– удивился Иван.
– Это как же так?

– А я знаю?
– пожал плечами Николай.