Балтийский альманах
Шрифт:
Лучше всего это, — более скоро и наглядно, — можно достигнуть, историческим обзором искусства народов, почему и является предлагаемый ряд лекц1й на тему: «Искусство и жизнь, их взаимоотношен!е». Обыкновенно принято считать 5 видов искусства: поэз1Я, музыка, живопись, скульптура и архитектура. Мы в своем сжатом обзоре разсматриваем три последн1е вида, так называемыя, искусства пластическ1я. Произведе-Н1Я их доступны зрен1ю, могут быть воспроизведены в рисунках и потому являются более удобным матер1алом для
Григорш Петров.
№2.
1924
«Б а л т I й с к 1 й Альманах»
33
СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПОЭ31Я.
(С сохраненхем орфографии авторов.)
БУЗУЛУК.
Седой Бузулук и пыль Улиц сухие русла. Иконы. Теплый ковыль И за Самаркой пустынь,
„Тоска по родине" в саду.
Тихие дни и ночи.
Ленивые жизни идут,
Не зная бессонниц и одиночеств.
За степью путь на Москву У сгорбленного вокзала Вековая родная тоска В кочующем сердце прижалась.
По шпалам года наугад Спешат лабиринтами линий, — Но память хранит навсегда Степное татарское имя.
Наталия Ку^ушева.
Проползают одинаковые вечера Грузными дилижансами. Жизнь скупая, как Никкльби Ральф Не знает ни любви, ни жалости.
Над конторкою прилежный клерк Вижу улицы сквозь стекла пыльные,-Так записывать еще не мало лет Мелким почерком чужую прибыль.
Москва 1923.
Ньюмен Ноге, товарищ мой и друг Кружкой грога из таверны ближней Мы смягчаем грубую игру Джентльмена, что зовется жизнью.
Наталия Ку^ушева.
Был горек рабства хлеб и солоно вино Но слаще манны хлеб голодной воли. Дома уютные оставлены давно, Сквозят лохмотья бронзой пыльной голи.
И вьюки тяжкие нам плечи бременят,
И труд суров, и отдых беден.
Но днем как облако, а ночью — столп огня -
Нас Неуклонный Вождь стремит к победе.
Петроград, ноябрь 1923.
А. Палей.
:<Балт1йск1й Альманах»
№2.
1924
В детстве—игрушки и сладости, В зрелости—слава и страсть; А на закате усталости Неодолимая власть.
Тихо стою над сиренями, Тише целую в лоб; Томики стихотворений Не отдалят наш гроб.
Сколько смолистых почек Каждою лжет весной. Какие бывают ночи Над бедной моей землей!
Майский душистый дождик. Милой руки тепло . . . Смерть, прилетай попозже С черным своим крылом I
Петроград. 1923. Вера Звягинцева.
*
О, ранней осени пора !.. О, эти поздние прогулки !.. В скиту удары топора Вдвойне отчетливы и гулки.
Склонился на бок дряхлый вяз У монастырского забора, И шлейф лохматых туч увяз В вершинах пасмурного бора.
Как и вчера, нам повезло. Как и вчера, мы — только двое, И льет настойчиво и зло Тяжело-острый запах хвоя.
Как и вчера, твой дрогнет рот И вспыхнут грани в изумруде. Когда нас примет
Москва, 1921.
Николай Мицаев.
От холода-ли сердце затвердело, Или чрезмерный жар его сковал — Мне все равно ! .. Под зыбью покрывал Я предрешил задуманное дело.
Моей души сомненье не задело. Пусть яростно девятый мчался вал, Не тщетно я в беспамятстве взывал К той тишине, которой нет предела.
Переступив зияющий провал. Она пришла как только миновал Тяжелый день и небо отордело . ..
Ясней нет блага, сладостней удела. Чем созерцать лица ее овал, Всего себя отдав ей без раздела.
Москва, 1921.
Николай Минаев.
Не я себя по улицам расславлю. По вывескам свое раскрашу имя. Ведь отзвук зорь далеких Ярославля Моих призывов не поднимет. Насмешкой отзовется эхо. Глаза прозрачные, как раньше не поймут. Зубов блеснет веселый перламутр, И губы расцветут под смехом.
А я ведь для тебя выковываю песнь И ожерелием стихи вяжу. По вечерам, когда горящий весь. За дали уползает солнце-жук.
Москва, 1922.
Алексей Авилов.
МОЯ ДУША.
Я клоун в жалком балагане.
Кривляюсь, прыгаю за грош.
Вся жизнь моя прошла в тумане,
Вся жизнь моя — обман и ложь.
В наряде, ярко-полосатом,
С мукой обсыпанным лицом;
Я зазываю, как глашатай.
Зевак перед моим крыльцом.
И для дешевых развлечений
Они приходят в балаган.
Где продан непродажный гений
За позолоченный обман !
Георгий Дешкин.
№ 2.
1924
«Б а л т 1 й с к I й Альманах»
35
ВОРОН.
За окнами — догоранье тихое. Жирный ворон на ветке снежной. Тишиною в сумраке тикая, Наступает час неизбежный.
Предо мною ворон качается, Близко вижу зрачков зиянье . .. Вот опять, опять начинается Пытка моя без названья.
Страшно, страшно пред повелителем, От бездонных глаз не укрыться. Он грозит мне клювом губительным, Черный жезл в когтистой деснице.
Петроград, 1922.
И его не смея ослушаться, Бьются братья в смертном раздоре, Города и престолы рушатся, Корабли погибают в море.
Крик гортанный правит столетьями, Крылья судят ленивым взмахом. И, как снег под когтями этими, Мы осыпемся мягким прахом ...
Сердце, вместе с часами тикая. Замирая, ждет мановенья. Качается ветка тихая, И нет мне спасенья.
Екат. Галати.
*
ТРИОЛЕТЫ.
I.
II.
Письма, письма, как змеи, как птицы. Ползут и летят по всей земле. Что им версты, что им границы. Письма, письма, как змеи, как птицы. Неведомых книг заревые страницы, В огне родятся и тают во мгле. Письма, письма, как змеи, как птицы. Ползут и летят по всей земле.