Барометр падает
Шрифт:
— Сейчас «Волга». Приобрел по совету друзей, новая модель. А до неё был «ЗИМ», ровесник вашей «Волге», Шараф-ака. Элегантность, достоинство, — и я вздохнул.
— Почему же вы с ним расстались, с «ЗИМом»?
— «ЗИМ» — приметная машина, таких на Чернозёмск раз, и обчёлся. Так что теперь «Волга», их на улицах сотни. Тоже хорошая, но не «ЗИМ». А «ЗИМ» я товарищу отдал, мастеру, пытается восстановить. В него грузовик влетел, в «ЗИМ».
Доехав до «Дома Дехканина», Нодирбек остановился в тени чинары. Вышли, вдохнули зеленого прохладного воздуха. Хорошо-то как! Не гудит, не болтает, и уши
— Отдохните с дороги, гости дорогие, а там и за стол! — сказал Шараф-ака.
Как и прежде, нам отвели гостевой домик. Очень милый, уютный. Вазы с фруктами и сладостями, два кувшина, один с гранатовым соком, другой с ледниковой водой.
Сок я попробовал. Хороший сок, только что выжат. Фруктоза, витамины, жидкость — и прямо в кровь!
Наскоро принял душ, переоделся соответственно случаю, и присел в кресло. Поспешай медленно, учил Квинт Фабий Максим Кунктатор.
Но поспешай, да. Вот только приведу в порядок мысли и чувства, поскольку лицо и одежда уже хоть на бал, хоть в бой: читал, что перед Бородинским сражением и офицеры, и солдаты обливались водой, переодевались в свежее, в общем, старались не ударить лицом в грязь не только в переносном, но и в буквальном смысле.
То ж и в шахматах — перед партией нужно выглядеть на все сто, чтобы всякому было ясно — игрок не шантарпа подзаборная, а человек, знающий приличия, в скатерть не сморкающийся.
Я включил приемник, тот, что взял с собой. На средних волнах поймал неподцензурную станцию — ну, это я так решил: говорил человек явно без дикторских навыков, используя вульгаризмы, «уличный язык». Вернее, репортаж вели двое, один на узбекском языке, другой на русском. Репортаж шел с площади Ленина, с митинга. Волкова — в Россию! Шараф-ака — наш лидер! Мы — сыны и дочери Узбекистана! Не отступимся!
Ох… И это всё? Но аппетит приходит во время еды. Чего захотят митингующие завтра?
Что им подскажут.
А кто подсказчики?
Тем временем девочки работали. Связались с ЦеКа ЛКСМ Узбекистана, с Эргашем Гафуровичем. Тот пригласила нас на открытый диспут в Ташкентском университете. Сегодня. В семнадцать ровно. Безопасность гарантирована.
Ага, ага, ага. Кем гарантирована? Конечно, Эргаш Гафурович человек наш, советский, но есть ли у него ресурсы — обеспечить безопасность?
Восток — дело тонкое. Обидеть гостя? Нет, это невозможно. Как невозможно обидеть и хозяина. Потому — едем!
Глава 11
2 сентября 1979 года, воскресенье, продолжение
Послы без посольства
— Я скажу прямо, без утайки, по-комсомольски: не понимаю! Не понимаю, почему вы задаете этот вопрос мне. Не понимаю, почему это так волнует вас. Не понимаю, почему вы требуете возвращение Шарафа Рашидовича.
Теперь по пунктам.
Товарища Волкова Александра Александровича первым секретарем коммунистической партии Узбекистана избрали на Пленуме Центрального Комитета Коммунистической партии Узбекистана. Избрали узбекские товарищи. Здесь, в прекрасном городе Ташкенте. Еще раз повторю — избрали
Пункт второй. Почему это вас так волнует? Кто из вас коммунисты, поднимите руку, пожалуйста. Так, что-то не вижу. Не стесняйтесь, не стесняйтесь, быть коммунистом — великая честь, но и великая ответственность. Ага, вижу, есть коммунисты. Вы, товарищи коммунисты, можете обратиться за разъяснениями в свою первичную организацию, в райком партии, в горком и даже в Центральный комитет, где, безусловно, получите исчерпывающий ответ. Партийная дисциплина, принципы демократического централизма — это нужно понимать, да.
Пункт третий. Товарищи студенты, вы нашу Конституцию внимательно читали? Не забыли, что в ней написано? Вся власть в СССР принадлежит народу.
Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющие политическую основу СССР. Все другие государственные органы подконтрольны и подотчётны Советам народных депутатов.
Наш дорогой Шараф Рашидович — Председатель президиума Верховного Совета Узбекистана. Высшее должностное лицо республики. Высшее! И весь народ, все сознательные люди, думаю, должны вместе с Шарафом Рашидовичем строить светлое настоящее. А строить придётся много, очень много.
— Что же будем строить? — выкрик с места.
— Раскрою маленький секрет: среди прочего — ткацкую фабрику. Самую современную, итальянская технология. Лучшие станки. Не только строить фабрику, но и работать на ней, конечно. Фабрика будет выпускать не просто ткань, а деним. Мирового уровня, это вам не «Орбита». А для этого весной будут расширены посевы длинноволокнистого хлопка, чтобы уже осенью будущего года он пошёл в работу. И осенью же будет открыта швейная фабрика, с современными швейными машинами, немецкими, а на этой фабрики из денима будут шить современную одежду. Такую, как на нас, только лучше, — мы все трое были одеты в джинсовые костюмы. Для наглядности, да. — И половина произведенного будет реализовываться в Узбекистане, пока не насытится рынок. По вполне доступным ценам.
— Это по каким по доступным? — опять выкрик с места.
— Это уже не ко мне, это в Госкомцен. Краем уха… — я делал паузу, затем в нужный момент, когда напряжение достигло пика, продолжил, — краем уха я слышал, что такой костюм, как у меня, будет стоить около сорока рублей. Плюс — минус пятерка, в зависимости от исполнения. Да, будет построен комбинат для выпуска качественной фурнитуры. Австрийцы построят, под ключ. Приходи, и работай.
И, не давая времени отдышаться, продолжил:
— Сами понимаете, экс-плу-а-ти-ро-вать (я нарочно произнес слово в разбивку, показывая, что дело это не простое) эту технику, а потом и производить собственные станки — дело непростое. Потребуются квалифицированные инженеры, конструкторы, модельеры. Чтобы выращивать длинноволокнистый хлопок, понадобятся агрономы, селекционеры, генетики. И так далее. Если станки, производственные линии государство для начала закупит, то инженеры, генетики, и прочий трудовой народ — это вы. Больше некому. Значит, что? Значит, нужно учиться, учиться и учиться. А вы уже неделю митингуете на отвлеченные темы, вместо того, чтобы учиться.