Барон Семитьер: Мясорубка
Шрифт:
Девушку слегка замутило. Барон указал ей на круглую коробочку, стоявшую у изголовья стола:
– Unguentum menthae. Мазните немного под носом. Ментол помогает успокоить нервную систему. Теперь займемся легкими. Гм. Кроме того, что усопший дымил, как паровоз, ничего необычного.
Роза наблюдала за тем, как могильщик кромсает тело мертвеца, извлекая из него кусок за куском.
“Какое хладнокровие… А что, если он такой же точно, как убийца, которого ищет Раффлз? Нет. Не может быть. Он совсем другой. Должен быть другим!”.
Опустившись
– Наши люди кичатся тем, что они являются пуританами от христианства, но как только жизнь устраивает им испытание, сразу же бегут к языческим традициям. Какова глупость - силой кормить умирающего яблоками. Видите ли, есть примета, что если пребывающий на смертном одре съест его, то непременно выздоровеет. Роза?
Девушку рвало. Могильщик любовно погладил ее по голове, убирая волосы с лица и пододвигая к ней поганое ведро:
– Не переживайте, ма петит, для первого вскрытия вы вели себя молодцом. Если хотите, можете уйти прямо сейчас.
Он кивнул ей на графин с водой. Роза сжала кулаки, чувствуя, как желудок выворачивается наизнанку.
“Я не уйду, — подумала она.
– Не вернусь в ту дыру, где живые страшнее мертвых. Я должна выдержать.”
Спазмы утихали и девушка упрямо поджав губы, качнула головой:
– Я справлюсь. Простите меня, пожалуйста. Такое больше не повторится.
– О, вы заблуждаетесь. Еще несколько раз точно повторится. Впрочем, в этом нет ничего преступного. В конце концов, вы же не заблевали нашему покойничку его внутренности! И помните, каждый великий врач проходит через нечто подобное. А звание это может получить не тот, кто ничего не боится, а тот, кто способен пересилить страх и отвращение. Если вы успокоились, можем продолжать? Нас ждет самое интересное. Точнее, убившее месье банкира. Его печень. Судя по тому, что остальные органы нетронуты, а на магистральных сосудах, соединяющих этот карминовый фильтр с остальным организмом, есть следы швов. Осмелюсь предположить, что лечили хирурги именно печень. А вот и парочка скоб в области желчных протоков, кстати… Ба-а-а-а! Да тут же ярко выраженные признаки некроза и воспаления! Ну-ка, насколько мы увеличены?
На массивную чашу весов легла желтая с зеленоватыми прожилками, похожими на паутину смерти, печень.
– Как я и предполагал. А что в разрезе?
Роза с ужасом отметила, как, несмотря на трепетное отношение к мертвецу, Барон кромсал его органы так, словно делал бы это ее отец, Роман на своей бойне. Заметив ее недоумение, прозектор пояснил:
– Самое ценное в человеке после смерти - это душа. Все остальное, не более чем дневник усопшего, повествующий нам о его жизни.
Он придвинул светильник и, опустив на глаза свой диковинный увеличительный прибор, принялся копаться в содержимом печени:
– Соединительная ткань разрослась, есть изменения, характерные для цирроза и жировая дистрофия.
Гведе Семитьер развернулся к Розе:
– Что ж, пока я буду шить, записывайте вердикт. Пациент скончался не вследствие введения в его организм яда, а от неудачной операции по замене печени. Чаще всего, конечно, человек умирает из-за того, что его тело отказывается признать новую часть своей собственной. И отторгает ее. Здесь же все в порядке. За исключением того, что донор был болен. Его печень оказалась поражена хворью, которую в научных кругах принято называть гепатитом. Вследствие подавления жизненных сил пациента лекарем, эта болезнь расцвела в нем дивным цветком. Естественно, угробив своего нового владельца.
– Но вы же обнаружили внутри Дрейфуса яд! Получается, все-таки, его пытались отравить, но печень убила его раньше?
– Во время подобных вмешательств, Роза, организм начинает сопротивляться вторжению. У каждого человека есть определенный запас витальных сил. По сути, это армия, препятствующая врагу захватить город. Но так как хирург знает лучше, что он привел за крепостные стены не убийц, а союзника, то вынужден умышленно ослабить защитников. Все чаще это делается с помощью ядовитых соединений - ртути и мышьяка. Главное, грамотно подобрать дозировку.
Будто любуясь особенно удачным мазком, он сделал шаг назад и окинул взглядом труп. Осторожно, словно стараясь не причинить боли, он сложил извлеченные из тела органы на положенные им места. Свободное пространство заполнил порошком из ящика, стоящего у ног:
– Опилки с хлоридом цинка, — пояснил он озадаченной ассистентке. — Впитывают влагу и замедляют разложение. Кстати, для этого же сейчас мы введем во все его внутренние органы раствор формальдегида. Он отлично фиксирует ткани и убивает бактерии.
Окончив процедуру, Барон вернул в грудину реберные дуги и, вытащив из склянки с прозрачной жидкостью тонкую нить, вдетую в кривую иглу, соединил разрезанную кожу. С неприятным хлюпающим звуком снял с рук перчатки и швырнул их в угол.
– Вы можете быть свободны, Роза. Возьмите у Лютена образец документа, который мы выдаем нашим подопечным и по его типу оформите справку для госпожи Дрейфус. А я пока займусь бальзамированием ее мужа и нанесением на него грима. Если она оставила свой телефонный номер, свяжитесь с нею и сообщите результат. Похоронная церемония состоится послезавтра, около девяти утра на кладбище Сен-Венсан.
Девушка взяла со стола свои записи и направилась в сторону двери. Неожиданно она ощутила, как на ее затылке шевелятся волосы. Сзади никого не было. Гведе заканчивал приводить в порядок разрезанный труп.
“Показалось. Нервы", — подумала Роза, когда услышала едва различимый голос. С таким звуком шаловливый ветерок на рассвете играет с молодой травой.
“Спасибо…”, — прошептал он, становясь все тише. Она повернулась и подняла испуганные глаза на Барона. Тот лишь улыбнулся: