Барон Семитьер: Мясорубка

Полефф Александр-Эл.

Семитьер прищурил глаза, словно подсчитывая что-то в уме:

– Так, то оно так. Но боюсь, этот выигрыш не особо исправит положение. При вашем разгульном образе жизни… Кстати, подсказка в клубе оказалась весьма кстати. Очень скоро мы выйдем на этого убийцу. Ритуальный мотив, кто бы мог подумать? А, вероятнее всего, так оно и есть. Кстати, давно хотел поинтересоваться: слухи говорят, что вы долгое время учились в Красной империи. Врут, поди?

Эжен Пети поправил ворот пальто, сел в экипаж и помахал Барону пухлой ручкой:

– Да нет, не врут. Заезжайте ко мне во вторник вечером, расскажу о тех чудесных годах. До этого - увы - занят.

Работы - навалом! В субботу, к сожалению, вынужден отбыть в Гельвецию. Реактивы заканчиваются.

Барон хмыкнул и вернулся в салон ландолета:

– Пьер, трогайте. И помните, о чем мы с вами договаривались. Это очень важно.

***

Рю Шарль Эрлит встретила Барона привычной для пригорода тишиной. В этом районе, в основном, проживали ремесленники и заводчане. Поэтому пустые улочки с утра было вполне привычным делом. Мостовая здесь еще хранила следы былой аккуратности, а дома, хоть и не поражали великолепием, но оставались крепкими, как их хозяева - люди труда.

Скромное обиталище, принадлежащее мадам Жюли, оказалось одноэтажным домом с мезонином, сработанным из серого камня. Фасад его украшали узкие окна с деревянными рамами, уже утратившими бывшую чистоту красок. Над входом висела вывеска, подтверждавшая, что именно здесь имеет честь жить и творить свои кулинарные шедевры достопочтенная повариха.

Дверь из массива дуба, заскрипела. На пороге стояла, судя по колпаку, лично владелица дома, корпулентная женщина лет шестидесяти на вид.

– Приветствую вас, милостивая госпожа Жюли, - Барон изысканно шаркнул ногой.
– Мы не знакомы с вами, а потому разрешите представиться. Барон Семитьер, делегат Управления безопасности. Вы позволите задать несколько вопросов, связанных с одним из ваших работодателей?

Суровое, багровое от длительного стояния у открытого жерла печи, лицо женщины от вкрадчивого тона потеплело:

– Проходите, пожалуйста. Правда, у меня не убрано…

Гведе вошел в просторную переднюю комнату, огляделся:

– Вы слишком критически относитесь к себе. У вас очень мило и уютно. А запах просто сводит с ума! Вы печете круассаны?

Повариха засуетилась и, метнувшись в кухню, тут же вернулась с блюдом свежей выпечки и глиняной кружкой молока:

– Да вы присаживайтесь, угощайтесь. Вас, наверное, интересует месье Шартрес? Я всегда утверждала, что работать нужно честно, а взятки брать - дело грязное.

Барон надкусил пышную булочку, замычал от наслаждения:

– Мадам Жюли, это бесподобно! Непревзойденно! Божественный вкус! Но ближе к делу. Нет, господин взяточник нас точно не интересует. По крайней мере, не интересовал до этого момента. А поговорить с вами я хотел бы о работе на графа Лаваля де Бриен.

Повариха нахмурила кустистые брови, отряхнула с подола приставшие крупицы муки:

– А я уже о нем все рассказывала вашим. Ну, коль надо, расскажу еще. Дуралей он, каких свет не видывал! Был нормальным человеком, а потом связался с этим Бланше и тем, вторым… расстригой. Вот они - страшные люди.

– Будьте добры, немного подробнее. Почему они страшные?

– Я работала у графа еще лет за семь до того, как он притащил этих проходимцев в свой дом. Его всегда интересовала всякая чертовщина, то книги скупал старинные за дурные деньги, то штуки разные вроде зеркал и амулетов. Ну у каждого свои увлечения, вреда это никому не причиняло. А потом он вернулся из Авзонии с этими двумя. Тут все и началось. Сразу скажу - своими

глазами я мало что видела. Колдовали они в подвале, м мне туда хода не было. Да оно и не требовалось - мой удел кухня. А только и по заказам было видно, что-то изменилось. Раньше молодой хозяин предпочитал самые обычные блюда - консоме, паштеты, запеченная дичь. Ну изредка на него находило, и он просил приготовить что-нибудь изысканное. Навроде омаров. А тут - подавай им полусырую свинину, висланскую кровяную колбасу и все такое. И ели они теперь только в своем логове. И вот, относивший им туда блюда слуга, Иоанн, клялся мне на кресте: пустой совершенно этот подвал. А однажды, когда он выходил оттуда, то слышал, как внизу скрипит дверь. А только дверей там и не было никаких!

– Тайный ход, — кивнул Барон.

– Точно. Тайный. Но вообще, наплевать мне на придури хозяев, где они там кушают и чем мою еду приправляют. Платят - и отлично. А только потом начал граф набирать новых молодых служанок. И уж если хочешь попасть в его дом, быть молодой красоткой оказалось мало. Как-то привела я одну свою подруженьку на работу. А что? Платят щедро, не дерутся, щипцами морду не жгут. А только выгнал ее Бланше. Подруженька рассказывала, мол, спросил у нее - сколько времени она уже на сносях. Надо заметить, девочка моя и правда на пышечку похожа. Как сказала, что вовсе она никого не носит под сердцем, так он разозлился. Кричал, ногами топал. И выгнал ее. Совравши, мол. А она ничего лживого не говорила. А я стала подмечать - действительно, девчонок-то он берет исключительно тяжелых. И как только приходит время избавляться от бремени, обихаживает их, в отдельную комнату селит. Кормить просит по первому требованию.

– Заботливый!
– хмыкнул Гведе.

– Какое там!
– отмахнулась повариха. — Только рожают девочки, так он выплачивает им солидные деньги и выпроваживает. Мол, восстанавливать себя нужно после родов. Одну женщину, она двойню принесла, вообще на курорт отправил. Якобы, тяжкий удар это по организму.

Мадам Жюли доверительно наклонилась к лицу Барона и страшным шепотом продолжила:

– А только ни разу я не видела, чтоб уходили они со своими отпрысками! В “Тиффоже”, — так дом графа зовут - они оставались! И ни писка, ни плача я не слыхала. Точно вам говорю - людоеды они и кровопийцы. Детишек, небось, того…

– И что, никто не интересовался судьбой этих малышей?

– Майя, горничная, любопытствовала. Она вообще прямая как доска. Взяла и прямо так у графа и спросила: мол, куда младенчиков деваете? А он рассмеялся ей в лицо и сказал, что отвозят их в ясли специальные, где из них воспитывать будут настоящих дворян и офицеров. Даже карточку показывал. Мол, ясельки эти в солнечном Бильбао находятся, а там климат и воды весьма полезные.

– Это очень ценные сведения, достопочтенная госпожа. А вот у меня есть еще информация, будто вы лично, сами видели, как граф кровь в золото превращал. Наверное, сплетни это досужие?

Кухарка замялась:

– Не врут месье. Только просьба у меня прежде будет. Можете пообещать, что эти вампиры не доберутся до меня? Боюсь я.

– Будьте покойны. Никто вообще не узнает о том, что мы с вами беседовали.

– Ох, поверю на слово. А только очень страшно мне.

Семитьер вытащил из кармана жилета кожаное портмоне, извлек купюру в пятьдесят ливров:

– Я гарантирую вам полную неприкосновенность. И небольшую прибыль.

Мадам Жюли проворно спрятала деньги под корсаж: