Базар житейской суеты. Часть 1

Теккерей Уильям Мейкпис

Собственныя ея операціи начались тмъ, что она вполн одобрила поведеніе Ребекки, и попросила расказать ей вс подробности оригинальнаго свиданія, не упуская изъ вида загадочныхъ обстоятельствъ, которыя, безъ сомннія, должны были предшествовать этому изумительному предложенію сэра Питта.

Ребекка отвчала, что съ нкоторого времени ей дйетвительно нельзя было не замтить ршительнаго предпочтенія со стороны сэра Питта, потому-что великодушный джентльменъ имлъ похвальное обыкновеніе выражаться напрямикъ, ничмъ не затемняя своихъ чувствъ и мыслей.

— Но, продолжала Ребекка: — не говоря объ особенныхъ причинахъ, которыми въ настоящее время я не смю безпокоить васъ, миссъ

Кроли, возрастъ сэра Питта, его положеніе въ свт и привычки длаютъ, въ моихъ глазахъ, подобный бракъ совершенно невозможнымъ. Да и можетъ ли женщина, съ нкоторымъ уваженіемъ къ себ самой и къ приличіямъ свта, выслушивать хладнокровно d'eclaration en forme въ такую минуту, когда еще не успли похоронить покойную супругу женіха.

— Глупости, моя милая, вы бы никогда не отказали сэру Питту, еслибъ не было другихъ, боле существенныхъ препятствій, сказала миссъ Кроли, разомъ приступая къ длу. Раскажите мн эти особенныя причины. Я хочу знать, что это за особенныя причины. Кто-нибудь перешолъ дорогу моему брату; кто этотъ счастливый соперникъ, властитель вашего сердца?

Ребекка потупила глазки и призналась, что сердце ея навки отдано другому.

— Вы угадали, mademoiselle, пролепетала она робкимъ и чрезвычайно нжнымъ тономъ. Но вамъ ли, миссъ Кроли, удивляться, что бдная двушка осмлилась питать въ своей душ привязанность къ молодому человку? Я никогда не слыхала, что бдность можетъ насъ защищать отъ вліянія нжныхъ чувствъ. О, еслибъ это было возможно!..

— Бдное дитя мое! воскликнула миссъ Кроли, всегда готовая разнжиться, при первомъ удобномъ случа, стало быть онъ не раздляетъ вашей страсти — а? Мы тоскуемъ въ тихомолку, и тайна крушитъ наше сердце, такъ-ли? Скажите мн все, все, и дайте мн утшить мою бдную малютку!

— О, еслибъ вы могли разсять тоску этого истомленного сердца! сказала Ребекка, заливаясь горькими слезами. Да, миссъ, утшеніе для меня слиишкомъ, слишкомъ необходимо!

И она пріютила свою голову на-плеч миссъ Кроли, и зарыдала такъ жалобно, такъ наивно и съ такимъ умилительно-раздирательнымъ эффектомъ, что старушка, проникнутая невольнымъ чувствомъ симпатіи, обняла ее почти съ материнскою нжностью. Затмъ, выражая свою ласку и движеніями, и словами, она принялась разглаживать ея локоны, и произнесла торжественную клятву, что любитъ ее какъ собственную дочь, для которой готова сдлать все на свт.

— Теперь, мой ангелъ, кто же этотъ другъ твоего сердца? не братецъ-ли миссъ Седли? Кажется, вы что-то говорили о немъ. Я приглашу его, моя милая. Мы устроимъ это дло: будь спокойна.

— Не распрашивайте меня объ этомъ предмет, отвчала Ребекка. Скоро вы узнаете все, непремнно узнаете. Добрая миссъ Кроли, милый другъ мой, смю ли я называть васъ этимъ именемъ.

— Всегда называй, дитя мое, сказала старушка, цалуя ее въ лобъ.

— Я слишкомъ несчастна, но теперь ничего не могу сказать вамъ, милая миссъ Кроли, потому-что тайна, которую храню я въ своемъ сердц, зависитъ не отъ меня одной, продолжала рыдающая Ребекка. Но, о! люибите меня всегда… общайте, что вы будете любить меня всегда.

И среди взаимныхъ слезъ, вымаливаемое общаніе еще разъ скрплено было торжественною клятвой, такъ-какъ чувства молодой женщины отразились въ груди старухи электрическими ударами симпатіи. Еще нсколько минутъ усладительной бесды, и миссъ Кроли оставила свою малютку-proteg'ee, напутствуя ее материнескими благословеніями, и удивляясь ей, какъ милому, безхитростному, нжному, непостижимому созданію, рожденному для украшенія человческихъ обществъ.

Оставленная наедин въ своей комнат, юная героиня могла теперь привольно разсуждать о чудныхъ

и внезапныхъ событіяхъ этого дня, о томъ, что было и о томъ, что могло бы быть. На какой же пунктъ, думаете вы, устремлены были мысли и чувства миссъ — нтъ, просимъ извинить — мистриссъ Ребекки? Если, за нсколько страницъ повыше, авторъ этой незатйливой исторіи присвоилъ себ привиллегію заглянуть тайкомъ въ спальню миссъ Амеліи Седли, и пересмотрть, съ дерзостью романиста, завтныя скрижали ея невинного сердца, то почему, на основаніи такого же права, онъ не можетъ объявить себя повреннымъ Ребекки, властителемъ ея тайнъ, и хранителемъ печати отъ ея сердечныхъ помышленій?

Итакъ — просимъ прислушать. Во первыхъ, мистриссъ Ребекка дала полный просторъ искреннимъ и трогательнымъ сожалніямъ относительно того, что судьба, такъ-сказать, сама навязывалась къ ней съ своимъ счастьемъ, и однакожь, по вол той же судьбы, она должна была уклониться отъ предложенного счастья. Всякая живая и благоустроенная душа, я увренъ, найдетъ очень естественнымъ такое движеніе мысли въ моей героин. Неужели добрая мать не ршится пособолзновать о безприданной двственниц, принужденной выпустить изъ рукъ цлыя четыре тысячи фунтовъ годового дохода? Какая благовоспитанная леди на всемъ базар житейской суеты не будетъ проникнута сокрушніемъ сердечнымъ при взгляд на умную, достойнйшую двушку, которой, какъ нарочно, длаютъ почетное, выгодное, блистательное предложеніе въ ту самую минуту, когда нтъ боле никакихъ средствъ воспользоваться имъ? Вдь это то же самое, что стоять въ вод по горло и умирать отъ томительной жажды. Право, милостивыя государыни, я увренъ, что несчастье пріятельницы моей, Бекки, заслуживаетъ вашего соболзнованія и нжнйшей симпатіи.

Разъ, помнится, мн случилось быть на базар вечерней порой. Это, что называется, было подторжье, или, если угодно, une soir'ee intime. Въ числ гостей я замтилъ и давнишнюю свою знакомку, старушку миссъ Тоди, любившую до страсти вс возможныя подторжья. Это бы еще ничего; но вотъ гд запятая: старушка миссъ Тоди, къ великому моему изумленію, принялась въ этотъ вечеръ ухаживать изо всей мочи за маленькой мистриссъ Брифлессъ, женой адвоката, которая, спора нтъ, происходила отъ честныхъ и благородныхъ родителей, но зато была до крайности бдна, какъ вс мы это знали.

«Что за притча? подумалъ я во глубин своей собственной души, чемъ объяснить эту нжную предупредительность со стороны миссъ Тоди? Неужъто господинъ Брифлессъ получилъ должность прокурора, или супруга его разбогатла отъ неожиданного наслдства?» Къ счастію, миссъ Тоди сама потрудилась объяснить все дло съ такимъ простосердечіемъ, которое составляетъ прекраснйшую черту въ ея нравственной натур.

— Вы, можетъ-быть, не знаете, сказала она, что мистриссъ Брифлессъ приходится внучкой сэру Джону Редганду!

— Нтъ, сударыня, очень знаю, перебилъ я, совершенно не понимая, къ чему поведетъ этотъ вступительный вопросъ.

— Ну, такъ вотъ изволите видть, продолжала добродушная старушка, — сэръ Джонъ опасно боленъ въ Чельтнем, и доктора предсказываютъ ему смерть черезъ полгода. Папенька мистриссъ Брифлессъ заступитъ его мсто, и стало-быть… вы понимаете?… она будетъ дочерью баронета.

И миссъ Тоди пригласила къ себ на обдъ будущую дочку баронета съ ея супругомъ и дтьми.

Чтожь? Если одна только перепектива, сомнительная, отдаленная и тусклая перспектива сдлаться баронскою дочерью можетъ доставить извстной особ весьма лестныя и завидныя почести въ этомъ мір; то ужъ, конечно, мы можемъ и должны уважать тоскливое состояніе духа въ молодой женщин, которая выпустила изъ рукъ блистательный титулъ супруги баронета.