Базар житейской суеты. Часть 2
Шрифт:
— Пойду прежде къ банкиру и размняю этотъ вексель, сказала она, а потомъ не мшаетъ навстить бдняжку Эмми.
Если въ роман нашемъ нтъ героя, зато читатель найдетъ, по крайней мр, героиню. Едва ли кто могъ, въ критическихъ случаяхъ, обнаруживать столько ршимости и хладнокровія, какъ наша неукротимая мистриссъ Бекки, достойная супруга неустрашимаго адъютанта.
Есть у насъ еще пріятель, не герой, но вообще малый очень добрый, который остался въ обоз, въ числ мирныхъ гражданъ. Это, вы угадали, отставной сборщикъ податей и пошлинъ при Богла-Уолла. Джозефъ Седли, какъ и вс жители бельгійской столицы, рано въ этотъ день поднялся съ своей постели, при звук трубъ и литавръ. Имя, однакожь, превосходный организмъ, способный,
Покончивъ свой домашнія распоряженія, капитанъ Доббинъ, уже совсмъ готовый къ походу, растолкалъ неучтивою рукой индійскаго набоба; и сказалъ учтивымъ тономъ, что желаетъ имть счастье сказать ему прощальное привтствіе передъ разлукой.
«А чортъ бы тебя побралъ съ этимъ привтствіемъ!» подумалъ Джой, протирая свои заспанные глаза. Очень вамъ благодаренъ, капитанъ, сказалъ онъ потомъ, протягивая свою руку. А скоро вы идете?
— Сейчасъ. Мн… мн… вы понимаете, мистеръ Седли, мн бы не хотлось пуститься въ этотъ путь, не повидавшись съ вами, проговорилъ мистеръ Доббинъ нершительнымъ и дрожащимъ голосомъ. Легко станется, что нкоторые изъ насъ, быть-можетъ, не воротятся назадъ и мн бы хотлось удостовриться, все ли у васъ пойдетъ тутъ хорошо… ну, и все такое… вы понимаете.
— Что вы подъ этимъ разумете? спросилъ Джозъ, стараясь удержаться отъ звоты.
Капитанъ не слыхалъ этого вопроса, и, казалось, не обращалъ ни малйшаго вниманія на этого жирнаго толстяка въ ночномъ колпак, пробудившаго, какъ онъ говорилъ, такое нжное участіе въ его сердц. Лицемръ съ ногъ до головы, онъ прислушивался обоими ушами къ движеніямъ, происходившимъ на половин Джорджа, вышагивалъ по комнат, опрокидывая стулья, барабанилъ по стн и обнаруживалъ другіе признаки великаго внутренняго волненія.
Мистеръ Джой, никогда не уважавшій капитана, былъ теперь ршительно убжденъ, что онъ труситъ.
— Что жь я могу сдлать для васъ, Доббинъ? спросилъ онъ саркастическимъ тономъ.
— А вотъ что, сказалъ капитанъ, подходя ближе къ его постели. Черезъ четверть часа мы выступаемъ, Седли, и весьма легко можетъ статься, что я, или Джорджъ, не воротимся назадъ. Слушайте же, что я вамъ скажу: вы не сдлаете шагу изъ этого города, пока не удостовритесь напередъ, какъ идутъ дла. Оставайтесь здсь, чтобъ имть неусыпный надзоръ за своей сестрою. Утшайте ее, развлекайте и примите вс возможныя мры, чтобъ она была спокойна. Помните, Джозефъ, что съ этой минуты, вы — единственный ея защитникъ. Если — чего Боже сохрани! Джорджъ не воротится назадъ, мистриссъ Эмми не иметъ другихъ покровителей въ мір, кром васъ, мистеръ Седли. Въ случа ршительнаго пораженія нашей арміи, вы обязываетесь отвезти ее въ Англію, и вы дадите мн честное слово — не оставлять никогда своей сестры. Такъ ли, мистеръ Джозефъ?
— Ужь это само-собою разумется, отвчалъ Джой, озадаченный этимъ торжественнымъ тономъ.
— Я такъ и думалъ, продолжалъ капитанъ, потому что вы честный человкъ, мистеръ Седли. Что жь касается до денегъ, вы можете на этотъ счетъ быть совершенно откровенны со мной.
— Въ какомъ смысл я долженъ понимать это?
— Я хочу спросить: довольно ли у васъ денегъ, мистеръ Седли? то-есть, можете ли вы, въ случа предполагаемаго
— Милостивый государь, сказалъ Джой величествеимымъ тономъ, — если нужны мн деньги, я знаю, гд искать ихъ. Что жь касается до сестры, вы едва ли не напрасно принимаете на себя трудъ предлагать совты, какъ я долженъ вести себя въ отношеніи къ ней,
— Вы говорите съ большимъ достоинствомъ, мистеръ Седли, и это мн очень нравится, отвчалъ добродушный Доббинъ, — я радъ, что другъ мой Джорджъ оставляетъ сваю жену въ такихъ надежныхъ рукахъ, стало-быть, я могу дать ему, отъ вашего имени, честное слово, что вслуча крайности вы будете защищать и покровительствовать мистриссъ Осборнъ?
— Конечно, конечно, отвчалъ мистеръ Джозъ, довольный тмъ, что оцнили по достоинству его финансовое великодушіе.
— И вы безопасно отвезете ее на родину, вслуча пораженія нашей арміи?
— Что за вздоръ О… о какомъ пораженіи тутъ рчь? заговорилъ испуганный герой; привскакивая на своей постели. Вы хотите запугать меня; но я не робкаго десятка, было бы вамъ это извстно, мистеръ Доббинъ. Пораженіе невозможно тамъ, гд командуетъ герцогъ Веллингтонъ.
Доббинъ не возражалъ. Онъ былъ слишкомъ счастливъ и доволенъ тою ршительностью, съ какой Джой говорилъ о своемъ поведеніи въ отношеніи къ сестр.
«Можно теперь положиться на волю Божію, думалъ капитанъ Доббинъ, — если насъ и не станетъ, отступленіе ея будетъ, по крайней мр, прикрыто надежною рукой».
Намъ неизвстно, думалъ ли капитанъ Доббинъ извлечь для себя собственно личную выгоду, взглянувъ въ послдній разъ на мистриссъ Эмми передъ выступленіемъ въ походъ, но если была у него такая своекорыстная цль, эгоизмъ его; какъ и слдовало ожидать, былъ наказанъ жесточайшимъ образомъ. Дверь джозовой спальни выходила въ общую гостняую, за которой открывалась комната Амеліи. Барабаны разбудили всякую живую душу въ бельгійской столиц, и не было уже никакой надобности скрывать сущность дла. Деньщикъ Джорджа укладывалъ въ гостиной вещи своего господина, тогда-какъ самъ мистеръ Осборнъ безпрестанно входилъ и выходилъ изъ смежной комнаты, давая наставленія, какъ и что взять для дороги. И скоро капитанъ Доббинъ удовлетворилъ пламенному желанію своего сердца: онъ увидлъ еще разъ мистриссъ Эмми; но какое лицо — Боже мой! — какое лицо было у мистриссъ Эмми! Блдная и пораженная дикимъ отчаяніемъ, Амелія могла служить олицетвореніемъ страшнаго призрака, и этотъ призракъ долго преслдовалъ встревоженную душу капитана, когда онъ впослдствіи припоминалъ подробности всей этой сцецы.
Она была въ бломъ утреннемъ плать. Волосы ея растрепались по плечамъ, и большіе чорные глаза, лишенные жизненнаго свта, дико блуждали вокругъ, не останавливаясь ни на какомъ опредленномъ предмет. Подъ предлогомъ приготовленій къ отъзду, и желая показать, что она тоже, съ своей стороны, можетъ быть полезною въ эту критическую минуту; несчастная взяла изъ коммода одинъ изъ шарфовъ своего мужа, и безсознательно носилась съ нимъ взадъ и впередъ, продолжая смотрть съ безмолвнымъ отчаяніемъ какъ Джорджъ и его деньщикъ укладывали вещи. Она ходила, останавливалась, спотыкалась, и, наконецъ, прислонившись къ стн, крпко прижала шарфъ къ своему сердцу, и эта малиновая сть казалась на ея груди огромнымъ кровавымъ пятномъ.
Одинъ взглядъ на страдалицу поразилъ чувствительную душу капитана невыразимой пыткой сожалнія и скорби, какъ-будто былъ онъ преступникомъ, заслужившимъ страшную казнь.
— Великій Боже! воскликнулъ Вилльямъ Доббинъ, и я осмлился быть праздньгаъ зрителемъ этихъ страданій!
Но тутъ была безсильна человческая помощь, и никакой геній въ мір не пріискалъ бы средствъ ослабить эту безмолвную тоску. Проникнутый болзненнымъ сознаніемъ своего жалкаго безсилія, капитанъ Доббинъ стоялъ, молчалъ и наблюдалъ, какъ отецъ наблюдаетъ въ роковую минуту свое умирающее дитя…