Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Ну, скажи.
— Шизоидная личность склонна к пассивности — мне это известно.
— Будь решительнее. Откажись от продолжения. Позвони Арни и скажи, что ты просто не в состоянии справиться с Манфредом. Его нужно отправить обратно в Бен-Гурион, где им займется доктор Глоб. Пусть там сами создадут замедляющую камеру; Они ведь уже приступили к этому, не так ли?
— Им никогда ее не сделать. Они надеются на импорт оборудования с Земли, а ты понимаешь, что это значит.
— Ты тоже никогда не сделаешь, потому что еще раньше ты окончательно свихнешься. Я тоже умею предсказывать будущее. И знаешь,
Джек кивнул.
— Я видела, как это было с моим братом,— продолжала Дорин,— эту панику — а раз увидев, ее невозможно забыть. Когда действительность сжимается вокруг, сжимается восприятие пространства и времени, причины и следствия... разве не это с тобой сейчас происходит? По твоим словам получается, что ты никак не можешь повлиять на исход вашей сегодняшней встречи с Арни — а ведь это полный личностный распад, потеря зрелости и ответственности; это совсем на тебя не похоже.— Грудь Дорин высоко вздымалась от глубокого дыхания.— Я позвоню Арни и скажу, что ты отказываешься, пусть ищет кого-нибудь другого для возни с Манфредом. Я скажу, что у тебя ничего не получилось и что продолжать бессмысленно. Я уже наблюдала у Арни эти задвиги: он носится с ними несколько дней или недель, а потом полностью забывает. Точно так же он может и об этом забыть.
— Об этом он не забудет,— возразил Джек.
— Ты хоть попробуй!
— Нет. Я должен встретиться с ним сегодня вечером и сообщить о результатах. Я обещал ему — я должен.
— Чертов идиот! — воскликнула Дорин.
— Знаю,— откликнулся Джек,— Только не из-за того, о чем ты думаешь. Я идиот потому, что взялся за дело, не подумав о последствиях. Я...— Он умолк,— А может, ты и права. Я просто не гожусь для работы с Манфредом.
— Но ты ведь продолжаешь с ним работать. Что ты собираешься показать сегодня Арни? Покажи мне это сейчас.
Джек достал конверт и вынул из него рисунок Манфреда. Дорин долго рассматривала его, после чего вернула обратно.
— Дурной, болезненный рисунок,— почти неслышно промолвила она, — Я знаю, что это такое. Это гробница мира, да? Вот что он нарисовал. Мир после смерти. Вот что он видит, а благодаря ему и ты начинаешь видеть. Ты хочешь показать это Арни? Ты потерял всякое чувство реальности: неужели ты думаешь, что Арни понравился бы этот распад? Сожги рисунок.
— Ну, не так уж он плох,— глубоко встревоженный ее реакцией, ответил Джек.
— Нет, он очень дурен. И то, что ты не видишь этого,— паршивый признак. Ведь сначала он тебе тоже показался страшным?
Джек был вынужден кивнуть.
— Значит, я права.
— Мне надо лететь. Увидимся вечером,— Джек подошел к окну и похлопал Манфреда по плечу,— Нам пора. Вечером увидимся с этой дамой и мистером Коттом.
— До свидания, Джек,— промолвила Дорин, проводив его до двери. В ее больших темных глазах таилось отчаяние,— Что бы я ни сказала, я не смогу удержать тебя. Ты изменился. Еще несколько дней назад ты был гораздо живее... Ты чувствуешь это?
— Нет, я этого не чувствую,— ответил он, впрочем, ничуть не удивившись; на самом деле
Она осталась стоять в дверях, молча глядя им вслед.
В оставшееся до вечера время Джек Болен решил заскочить в Общественную Школу, чтобы забрать сына. Именно там, в том месте, которого он боялся больше всего на свете, он и проверит, права ли Дорин; там-то он и узнает, потерял ли способность отличать действительность от проекций собственного подсознания. Общественная Школа станет для него пробным камнем, и, когда Джек разворачивал вертолет компании И в ее направлении, что-то глубоко внутри говорило ему, что он в состоянии вынести повторный визит туда.
К тому же его мучило желание посмотреть, как отреагирует на новую обстановку и искусственные обучающие машины Манфред. Его давно преследовало чувство, что Манфред, столкнувшись с автоматическими учителями, проявит сильную реакцию, возможно, схожую с его собственной, а может, и противоположную. Так или иначе, Манфред не останется безучастным.
«Хотя разве уже не поздно? — тут же мелькнула робкая мысль.— Разве все уже не кончено и Арни не отменил своего распоряжения? Разве я уже не виделся с ним сегодня? Который сейчас час? — в ужасе думал Джек,— Я потерял чувство времени».
— Мы летим в Общественную Школу,— промямлил он Манфреду.— Как тебе это нравится? Посмотришь школу, где учится Дэвид.
Глаза Манфреда вспыхнули пониманием, словно он говорил: «Да, я хочу туда, полетели».
— Договорились,— откликнулся Джек, с трудом справляясь с управлением. У него было такое чувство, будто он лежит на дне неподвижного океана, не в силах двинуться и способный лишь на то, чтобы дышать. Что с ним?
Он не знал.
Глава 11
Под оболочкой мистера Котта скрывались помертвевшие кости, влажные и блестящие. Весь мистер Котт был мешком с костями, грязными, но все еще влажно-блестящими. Его череп поедал овощи, тут же превращавшиеся в гниль. Джек Болен тоже был мешком с дохлятиной, в котором кишмя кишела гадость. Но внешняя оболочка, раскрашенная и благоухающая, продолжала всех дурачить. Он видел, как она склоняется над мисс Андертон, сочась вожделением, как из нее изливается ее мокрая липкая сущность и мертворожденные слова вываливаются из челюстей. Некоторые из них заползали в складки ее одежды, впивались в ее кожу и пролезали внутрь.
— Люблю Моцарта,— произнес мистер Котт.— Сейчас я поставлю эту запись.
Все тело мисс Андертон чешется от липнущей одежды, приставших волос, праха и помета мертворожденных слов. Она чешется, разрывая в клочья одежду, потом хватает обрывки в зубы и проглатывает их.
— Дирижирует Бруно Вальтер,— замечает мистер Котт, вертя ручки усилителя.— Большой раритет эпохи золотого века звукозаписи.
Ужасные крики и визги заполняют помещение, и она понимает, что исходят они из нее. Ее сотрясают судороги — вся скопившаяся в ней мертвечина вздыбилась и поползла, стремясь вырваться на свет. Господи, как ее остановить? Она выступала из пор и струилась на пол, просачиваясь в щели между досками.