Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Они очень близки к ним,— пояснил Джек.
Возбуждение Манфреда достигло предела: глаза его блестели, он пересаживался от иллюминатора к иллюминатору, бросая взгляды вниз и что-то бормоча.
«А что бы вышло, если бы Манфред пожил некоторое время в семье бликменов? — подумал Джек,— Они движутся медленнее нас, и жизнь у них не такая сложная и беспорядочная. Возможно, их чувство времени близко восприятию Манфреда... Наверное, мы, земляне, тоже представляемся им безумцами, которые суетятся с невероятной скоростью, впустую тратя
Но это не вернет Манфреда в его собственную культуру. Более того, это может настолько отдалить его от людей, что он вообще никогда не вернется к ним.
И, подумав об этом, Джек решил, что приземляться не стоит.
— И что, эти типы где-нибудь работают? — поинтересовался Лео.— Ну, марсиане?
— Говорят, некоторых удалось приручить,— ответил Джек — Но большинство продолжает влачить то же существование, охотясь и собирая плоды. Они даже не достигли стадии оседлого земледелия.
Джек посадил вертолет в каньоне Генри Уоллеса, и все трое вышли на каменистую запекшуюся поверхность. Манфред получил бумагу и карандаши, а Джек с Лео отправились искать подходящее место для столбика.
Место было выбрано в ложбине, куда Джек и вколотил опознавательный знак. Лео, раздраженно хмурясь, нетерпеливо обходил окрестности, осматривая груды камней и редкую растительность. Похоже, эта безлюдная местность не доставляла ему никакого удовольствия; впрочем, он ничего не говорил и, когда Джек обратил его внимание, вежливо рассмотрел окаменевшие ископаемые.
Они сфотографировали столб и близлежащую местность, после чего, покончив с делами, вернулись к вертолету. Манфред сидел на земле и сосредоточенно рисовал. Полное безлюдье ничуть не тревожило его. Поглощенный своим занятием, он и на них не обратил никакого внимания. Время от времени мальчик смотрел по сторонам, но взгляд его не останавливался на Лео и Джеке и, ничего не отражая, скользил мимо.
«Что он рисует?» — заинтересовался Джек и обошел мальчика со спины, чтобы взглянуть.
Манфред, то и дело поднимая голову и оглядывая окрестности невидящим взглядом, изображал длинное плоское здание.
— Ты только взгляни, папа,— выговорил Джек, пытаясь говорить как можно спокойнее и сдержаннее.
Пристроившись за спиной Манфреда, они оба впились в лист бумаги, на котором все более отчетливо проступали силуэты зданий.
«Ошибки быть не может,— решил Джек.— Мальчик рисует дома, которые здесь построят. Он изображает пейзаж будущего, невидимый нам».
— Интересно, не видел ли он фотографию, которую я тебе показывал? — спросил Лео.— Тип здания такой же, как на рисунке.
— Возможно,— откликнулся Джек. Хоть какое-то более или менее правдоподобное объяснение: мальчик подслушал их разговор, взглянул на фотографию, и это его вдохновило. Но на фотографии здания были сняты сверху, а рисунок показывал их в совершенно иной перспективе — Манфред изобразил их так, как они были бы видны с земли. «Как раз оттуда, где мы стоим
— Не удивлюсь, если эта ваша временная теория окажется верной,— заметил Лео и взглянул на часы.— Кстати о времени, я бы сказал...
— Да,— задумчиво согласился Джек,— пора обратно.
На рисунке Манфреда он заметил и еще кое-что. Интересно, обратил ли на это внимание отец? Огромные многоквартирные строения зловеще расползались во все стороны прямо у них на глазах. Пока они смотрели, на рисунке появились завершающие детали, от которых у Лео глаза полезли на лоб, он засопел и испуганно взглянул на сына.
Строения выглядели старыми и обветшавшими. Фундаменты прорезали огромные трещины, тянувшиеся вверх. Окна были разбиты. А вокруг все заросло высокими сорняками. На рисунке были изображены руины, от которых веяло отчаянием и непоколебимой вечной безысходностью.
— Джек, он рисует трущобы! — воскликнул Лео.
И действительно, это были разлагающиеся трущобы. Здания, простоявшие не одно десятилетие, миновавшие пору своего расцвета и пришедшие в запустение.
— Гадл,— произнес Манфред, указывая на только что нарисованную им трещину. Рука его заскользила по сорнякам, разбитым окнам, и снова из него вырвалось то же слово: — Гадл.
Он поднял глаза и уставился на испуганно улыбающихся мужчин.
— Что это значит, Манфред? — спросил Джек.
Ответа не последовало, мальчик вернулся к своему рисунку. И по мере того, как он рисовал, здания у них на глазах становились все старее и старее, количество руин увеличивалось с каждым мгновением.
— Пошли,— хрипло произнес Лео.
Джек забрал у мальчика бумагу и карандаши и поднял его на ноги. Все трое снова залезли в вертолет.
— Взгляни-ка, Джек,— произнес Лео, внимательно рассматривая рисунок.— Что это здесь написано над входом?
Кривыми буквами Манфред вывел: AM-WEB.
— Наверное, название здания,— предположил Лео.
— Да,— узнав сокращение, ответил Джек,— это начальные буквы кооперативного лозунга «АПе Menshen werden Briider» — «Все люди станут братьями».
Манфред снова взял карандаши. Под пристальным наблюдением мужчин он рисовал теперь что-то на самом верху. Темных птиц. Огромных, сумрачных и зловещих.
В одном из разбитых окон Манфред изобразил чье-то лицо с разинутым в ужасе ртом. Кто-то безнадежно выглядывал из здания, словно из ловушки.
— М-да,— проговорил Лео.— Интересно. Ну и зачем ему это понадобилось? — с мрачной брезгливостью поинтересовался он,— Не сказал бы, что картина жизнеутверждающая; почему бы не нарисовать их новыми, чистыми, с играющими вокруг детьми и домашними животными, с довольными людьми?
— Вероятно, он рисует то, что видит,— ответил Джек.
— Ну если он видит такое, значит, он болен,— возразил Лео.— На свете существует столько ярких прекрасных вещей, почему же ему больше нравится видеть это?