Бегущий по лезвию бритвы
Шрифт:
— Мое тело? — Лео опустил голову и оглядел себя. Тело как тело. Вполне привычное, родное и знакомое. Сомнений быть не может, это именно его тело, но никак не тело Элдрича.
— Я повелел тебе предстать предо мною в том же обличье, в каком ты являл себя в нашем мире. Именно названная возможность позволила мне склонить на нашу сторону Хепберн-Гильберта. Ты можешь воплотиться во что угодно. Все определяется желанием, которое, как ты теперь понимаешь, принадлежит не только тебе. Хепберн-Гильберт — буддист, и поэтому Чу-Зи устраивает его как нельзя лучше. Оно абсолютно адекватно его концепции мироздания.
—
— С помощью Чу-Зи человек может странствовать по мирам, переходя из одной формы в другую: стать клопом, учителем физики, соколом, бациллой, шлюхой с Монмартра 1904 года...
— И даже глюком,—добавил Лео.— Одного только понять не могу, кто из нас глюк?
— Очень просто. Данный глюк является частью меня. На самом деле можно стать кем угодно. Попробуй сам. Ты должен сосредоточиться на каком-то аспекте своей самости. Он воплотится в конкретную материальную форму автоматически, овеществляя самое себя, и только.
— Проще некуда,— буркнул в ответ Лео, пытаясь хоть как-то сосредоточиться. Не прошло и минуты, как неподалеку появилось диковинное строение из проволочек, прутиков и решеток.
— Что это еще за чертовщина? — изумился Лео.
— Это — глюколовка.— Элдрич захохотал.— Очень хорошо! Только не вздумай устраивать подобного и для меня! Я тебе еще не все сказал, слышишь?
Глюк подошел к ловушке и принялся обнюхивать ее со всех сторон. Увидев перед собой открытый лаз, он полез внутрь и тут же поплатился. Ловушка, сухо щелкнув, захлопнулась. В следующее мгновение он превратился в маленькое облачко дыма, быстро растаявшее на ветру...
Воздух перед Лео затрепетал, и в руки его упала небольшая книга в черном кожаном переплете. Лео перелистал ее и, удовлетворенно хмыкнув, положил себе на колени.
— Это еще что такое? — полюбопытствовал Элдрич.
— Это — Библия. Надеюсь, она мне поможет.
— Только не здесь,— усмехнулся Элдрич,— Здесь единственный правитель — я,— Он взмахнул рукой, и книга тотчас исчезла,— Вот попадешь в свой мир — делай с ним все, что угодно. Можешь завалить его Библиями, если уж они тебе так нравятся. Ты только подумай! Станешь подлинным творцом! И не только ты, то же самое произойдет со всеми! Скоро — скоро настанет счастливое время! Разумеется, помимо прочего, мы будем производить и свои комплекты, дабы облегчить переход из одного мира в другой. Но это никоим образом не поставит Чу-Зи в зависимость от игрушек. Нет! Комплект будет играть роль ритуальную, и не более того! Он будет нашим символом, нашей эмблемой! Кэн-Ди и Чу-Зи столкнутся на равных условиях. Мы не собираемся проводить какой-то особой рекламной кампании. Пусть все решится в честной борьбе! Религия, сам понимаешь, штука тонкая. Лучше не задевать чувств верующих, правда? Пусть они сами во всем разберутся. Они пару раз испробуют Чу-Зи и убедятся, что опыт посещения другого мира не обладает временной длительностью в обыденном мире. К тому же открывшийся новый мир куда реальнее привычного бытия.
— После Кэн-Ди многие испытывают примерно то же самое,— сказал Лео.— Они верят в то, что Кэн-Ди позволяет им перенестись на подлинную Землю,
— Фанатики! — поморщился Элдрич.— Чистой воды
— Попробуй объяснить то же самое им! — усмехнулся Лео.— Я нисколько не сомневаюсь в их верности Кэн-Ди и Прыткой Пэт. Я не могу даже представить, как они расстаются с комплектами...
— Об этом скажу тебе я. Как бы хорошо ни было Пэт и Уолту, рано или поздно им приходится расставаться. Сказка кончается, и они вновь возвращаются в родные трущобы. Так? Ты можешь вообразить себе, что они при этом испытывают? После двадцати минут, исполненных неги и блаженства, ты вдруг оказываешься в гнусной продувной дыре, где-нибудь на Ганимеде! Я думаю, подобное потрясение ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь!
— Н-да...
— И это далеко не все! Когда минутной свободе приходит конец, колонист уже не принадлежит самому себе. Он возвращается в свою убогую реальность, но при этом в мыслях он только там — на вожделенной Земле! Он совершенно деморализован, он теряет и то немногое, чем обладал... Совсем иная картина наблюдается при использовании Чу-Зи.
Элдрич внезапно замолчал. Лео не слушал его — он был занят постройкой нового сооружения.
В воздухе возникла лестница, ведущая к светящейся арке.
— И куда же она ведет? — изумился Элдрич.
— Прямиком в Нью-Йорк,— ответил Лео.— Я должен оказаться в правлении «Пэт-Комплект».— Он взбежал на лесенку.— Элдрич, мне почему-то кажется, что с твоим Чу-Зи нелады. Боюсь, поймем мы это слишком поздно,— Он поднимался все выше и выше и вдруг вспомнил о Монике. Вряд ли в мире Палмера Элдрича девочка чувствовала себя уютно. Булеро остановился.
— А как же девочка?
Элдрич по-прежнему сидел на травке, беззаботно поигрывая тросточкой.
— Глюки ее не тронут?
— Этой девочкой был я,— отозвался Элдрич,— Я уже пытался тебе объяснить. Здесь, в этом мире, ты имеешь дело с подлинными перевоплощениями. Здесь смерть уже не властна над тобой!
Лео зажмурился.
«Вон оно как... Тот-то девочка показалась мне такой знакомой...» Он открыл глаза и посмотрел вниз. Элдрича там уже не было. Вместо него на травке сидела Моника с чемоданчиком, набитым доктором Смайлом, Элдрич оказался прав.
Он сказал — она сказала — они сказали — чистую правду.
Лео вздохнул и стал спускаться вниз.
— Я рада, что ты не ушел, Лео! — закричала Моника,— С такими продвинутыми людьми, как ты, нечасто приходится беседовать! — Она похлопала по чемоданчику: — Я вернулась и прихватила его с собой, он очень боится глюков.— Девочка посмотрела на глюколовку.—А ты, я смотрю, времени зря не терял. Мне, честно говоря, такое даже и в голову не приходило. Я просто от них убегала. Непроизвольная диэнцефаличе-ская реакция, сам понимаешь...
Лео нерешительно пробормотал: