Белая ворона
Шрифт:
— На пристань, — бросил, уходя, офицер.
— А когда отплытие? — спросил Домет.
— Скоро, — не оборачиваясь, ответил офицер.
Домет привез на пристань чемоданы. Увидев под конвоем Эйхмана и Хагена, он закричал полицейским по-английски:
— Вот их чемоданы!
Конвой остановился. Офицер жестом велел открыть чемоданы, немцы поняли и открыли. Небрежно перебрав пижамы, сорочки, носки и нижнее белье, он показал, что можно взять.
Как только Эйхмана и Хагена увели, Домет бросился звонить Кляйнштоку.
x x x
Весь
На пароходе немцы познакомились с египетским адвокатом, который, к счастью, говорил на немецком. Он предложил им остановиться в его доме, и они с радостью приняли приглашение.
Первым делом по приезде в Александрию Эйхман с Хагеном отправились в английское консульство и попытались добиться пересмотра решения мандатных властей Палестины об их депортации. Но в консульстве им сказали, что решение пересмотру не подлежит.
Тогда они решили поездом выехать в Каир. Через три дня они приехали в Каир, остановились в итальянской гостинице «Норанди» и договорились о встрече с агентом немецкой разведки, работавшим в Каире под видом сотрудника Немецкого информационного бюро. Через него Эйхман и Хаген передали Кляйнштоку, чтобы Чечкис срочно прибыл в Каир.
Чечкис приехал через два дня. Встречу назначили в кафе «Гроппи».
— А как же мы будем сидеть за одним столом с евреем? — спросил осторожный Хаген. — Ведь Нюрнбергские законы это запрещают.
— Нюрнбергские законы действуют только на территории рейха, — ответил Эйхман, — а мы за границей. Это раз. Мы при исполнении специального задания. Это два. Так что у нас есть право в случае необходимости преступать закон.
Обершарфюрер Хаген успокоился.
— А вот и он, — тихо сказал Эйхман, кивнув в сторону входа.
После взаимных приветствий Чечкис извинился за действия мандатных властей и заверил, что ХАГАНА не имеет никакого отношения к получившемуся скандалу.
— Мы в этом не сомневаемся, — сказал Эйхман. — Нам известно, что вы враждуете с англичанами.
Чечкис начал с вопроса о еврейской эмиграции из Германии, который его больше всего интересовал. Между властями нацистской Германии и Еврейским агентством уже было подписано соглашение, по которому иммигрант из Германии имел право перевести свои капиталы в Палестину только в виде немецких товаров и по прибытии туда получить за них английские фунты, что привело к промышленному расцвету ишува. Казалось бы, лучше быть не может, но вопрос упирался в то, что американское еврейство вылезало из кожи, чтобы добиться бойкота немецких товаров, а Палестина была ими забита.
Поэтому Чечкис предложил другие условия выезда евреев из Германии: ежегодная квота составит пятьдесят тысяч евреев, у которых есть собственность на сумму не менее тысячи английских фунтов, и они
— Еврей с тысячью фунтами в кармане считается «капиталистом» и автоматически получает заветный сертификат, — пояснил Чечкис.
Хаген сказал, что они не уполномочены решать такие вопросы и передадут предложение герра Чечкиса по инстанции.
Далее Чечкис предложил открыть на территории Германии тренировочные лагеря для еврейской молодежи, которая будет в них проходить необходимую подготовку перед иммиграцией в Палестину, и авансом сообщил Эйхману и Хагену важную информацию:
Всемирный панисламский конгресс, который собирается в Берлине, непосредственно связан с просоветскими арабскими лидерами. И что вас особенно заинтересует, — Чечкис прищелкнул языком, — так это мощный радиопередатчик, вещающий на Германию. Немецкие коммунисты установили его на грузовике, курсирующем во время трансляции вдоль границы Германии с Люксембургом.
Хаген и Эйхман переглянулись.
— Это в самом деле очень важная информация, герр Чечкис, — сказал Хаген.
— Поэтому, — продолжил Эйхман, — вам полагается за хорошую работу пятнадцать фунтов в месяц. Будете их получать от нашего человека в Палестине, а пока, — Эйхман достал деньги, — напишите, пожалуйста, расписку. Вот бумага и ручка.
— Спасибо, у меня есть и бумага, и ручка, — сказал Чечкис, пересчитав деньги.
Эйхман аккуратно сложил расписку и убрал в бумажник.
Они распрощались. Чечкис торопился вернуться в Палестину, а Хаген с Эйхманом — в гостиницу, где Эйхман по свежим следам записал подробности беседы с Чечкисом и составил отчет о поездке в Палестину, в котором, в частности, написал:
«Предложения Чечкиса об увеличении еврейской эмиграции из Германии в Палестину мы считаем неприемлемыми по следующим причинам: 1) Германия не заинтересована в переводе еврейских капиталов за границу. 2) Ежегодная эмиграция пятидесяти тысяч евреев будет способствовать созданию в Палестине еврейского государства, что противоречит нашим интересам. 3) Вывоз немецких товаров в Палестину приведет к сокращению притока валюты в Третий рейх и продлит срок действия соглашения с Еврейским агентством об эмиграции евреев, которое так горячо поддерживает Министерство экономики рейха и против которого мы боремся. 4) Тем не менее мы сочли разумным поощрить Чечкиса передавать нам информацию и с этой целью выдали ему пятнадцать фунтов. Расписка прилагается».
17
Майор Маккензи рассматривал фотоснимки, сделанные в хайфском порту, а лейтенант Брэдшоу молча сидел напротив него.
— Ваш Шекспир долго был в конторе Кляйнштока? — спросил майор.
— Никак нет, сэр. Минут пятнадцать, не больше. И вышел оттуда с этими двумя немцами.
— Куда он их повез?
— На Кармель, сэр. Показывал им Хайфу.
— А Кляйншток остался в конторе?
— Так точно, сэр.
— К нему кто-нибудь приходил?