Белая ворона
Шрифт:
— Сколько раз за неделю он был в этом доме?
— Один раз.
— Если дама, то почему всего один раз? Прикажите сфотографировать всех жильцов и узнать, в какую квартиру ходил Домет и кто в ней живет.
Еще через неделю Брэдшоу доложил майору, что в квартире никто не живет, а снимает ее Эрвин Кляйншток, представитель немецкой фирмы по продаже велосипедов.
— Представитель немецкой фирмы? — Майор напрягся, как охотник, увидевший добычу.
— Так точно, сэр.
— Его сфотографировали?
— Разумеется, сэр.
—
Брэдшоу пробежал глазами по снимкам, лежащим перед майором, и протянул ему тот. на котором сфотографирован Кляйншток.
Майор взял снимок и сличил его с тем. который он отложил неделю назад. Человек в светлом плаще и был Кляйнштоком.
— В наших архивах он не значится?
— Никак нет, сэр. Но я послал запрос в Лондон и в наше посольство в Берлине.
— Хорошо. Что еще вам известно?
— Что кроме квартиры Кляйншток снимает контору, сэр, куда он почти не заходит. Там сидит его секретарша и занимается клиентами, а Кляйншток разъезжает по стране, посещает Немецкие колонии, несколько раз ездил и на Кипр, и в Берлин.
— Сколько времени длятся его встречи с Дометом?
— Не более двух часов.
— Кто еще приходит на эту квартиру кроме Домета?
— Двое молодых арабов, которые числятся в штате «Аль-Кармель».
— Журналисты?
— Не могу знать, сэр. Одного недавно видели в порту. Он фотографировал склады.
— Никому ни слова, Брэдшоу. Пока мы все не выясним, ни одна живая душа не должна ничего знать. Упаси вас Бог спугнуть всю эту банду.
16
Эйхман и Хаген доехали на поезде до румынского порта Констанца и там сели на пароход «Румыния», отплывавший в Хайфу.
Большую часть времени Эйхман оставался на верхней палубе, думая о том, как ему повезло: он один из всего отдела получил личное приглашение в такую экзотическую страну, как Палестина. Значит, он стал важным человеком. Никто уже не вспомнит, что он был каким-то там коммивояжером. Теперь его повысят в чине. Но для этого надо будет правильно составить отчет о поездке.
В Хайфе на пристани гостей из Германии уже ждал Домет, которого послал Кляйншток. Домет держал в руке немецкую газету. А невдалеке от него за сходящими по трапу пассажирами с рассеянным видом внимательно наблюдали переодетый в штатское лейтенант Брэдшоу и инспектор полиции.
Эйхман и Хаген сошли на берег и увидели человека с немецкой газетой. А Домет увидел двух мужчин в клетчатых шляпах и помахал им газетой. Эйхман шагнул к нему и чуть было привычно не вскинул правую руку, но в последнюю секунду опомнился.
— С приездом, господа! — негромко сказал Домет. — Наш общий друг попросил меня вас встретить.
Домет помог Эйхману и Хагену уложить чемоданы в такси, и они поехали в контору Кляйнштока. Брэдшоу с инспектором полиции последовали за ними.
Брэдшоу доложил майору Маккензи о прибытии двух иностранцев, скорее
На коротком совещании у наместника было решено выслать обоих немцев: если они — шпионы, и говорить не о чем; если нет, тоже хорошо: чем меньше немцев будет крутиться в Палестине, тем лучше. А действия мандатных властей не подлежат обжалованию: в стране чрезвычайное положение.
Водитель такси принес чемоданы. Кляйншток заплатил ему, и тот ушел.
— Азиз Домет. Выдающийся арабский драматург и главный редактор «Аль-Кармель» — самой влиятельной прогерманской газеты на всем Ближнем Востоке, — представил Кляйншток Домета и попросил его свозить гостей на Кармель, пусть посмотрят на Хайфу, а потом поехать с ними в Иерусалим.
— Когда мы встретимся с Чечкисом? — спросил Эйхман.
— Я с ним договорюсь, — ответил Кляйншток и попросил секретаршу принести бутылку коньяка.
Хаген похвалил немецкий язык Домета, а Эйхман начал рассказывать, каким замечательным было их морское путешествие. За коньяком разговор шел о всякой всячине, после чего Домет с гостями отправились на Кармель.
Эйхман никогда не был в горах, и на Кармеле у него перехватило дыхание. Какая панорама! А где-то внизу ползают жалкие людишки.
— Кто живет там внизу? — спросил он.
— Ближе к нам — христианский район, за ним мусульманский, А еще дальше — еврейский, — объяснил Домет.
— И сколько в Хайфе евреев? — поинтересовался Эйхман.
— Чуть ли не половина города.
— Как много евреев живет в разных странах! — удивился Хаген.
Домет хотел что-то сказать, но не успел: их окружил наряд полиции под командованием офицера.
— Ваши документы, господа, — сказал офицер.
— В чем дело? — спросил Эйхман по-немецки.
— Не волнуйтесь, обычная проверка документов, — успокоил его Домет и обратился к офицеру по-английски: — Господин офицер, это — туристы. Они только что приехали в Палестину.
— А вы кто такой? — спросил офицер. — Ваши документы.
— Я — житель Хайфы, редактор газеты. Вот мои документы. Меня тут все знают. Я показываю этим господам город. Вы наверняка обознались.
— Не обознался, — отрезал офицер.
Он проверил документы у всех троих.
— Все будет в порядке, — быстро сказал Домет по-немецки Эйхману и Хагену.
— Говорить только по-английски, — приказал офицер и вернул Домету его документы. — Вы свободны, а эти двое на основании закона о чрезвычайном положении в двадцать четыре часа должны покинуть страну.
— Но почему? — спросил Домет.
— Я же сказал, по закону о чрезвычайном положении. — И офицер приказал полицейским увезти немцев.
Домет перевел Эйхману и Хагену приказ офицера.
— А наши чемоданы? — заволновался Эйхман. — Наши вещи!
Домет спросил офицера, куда привезти чемоданы.