Белые Мыши на Белом Снегу
Шрифт:
Я засмотрелся на фургон и чуть не врезался лбом в фонарный столб: все-таки неудобно с одним глазом. Полина испуганно схватила меня под руку:
– Ой, Эрик, что же ты так?!.. Что ты там увидел?
– Мирная жизнь, - ответил я.
– Ну, так ведь и не война, - удивилась девушка.
– Что ж ей не быть мирной?
– В другом смысле, - я улыбнулся.
– Некоторые вот этого не понимают: вечер, булочная, хлеб привезли. Смотри, канализацию чинят... Им кажется - так и должно быть, а ведь это - счастье...
Трубин весело поглядел на меня:
–
– Да нет, какой паек!
– мне удалось полностью сохранить естественные интонации.
– Будете смеяться: одеяло. Старое одеяло. Дверь хочу утеплить, дует, а тут смотрю - валяется в больнице, никому не нужное. Они разрешили - я и взял. Хотите, покажу?
– Не надо, не надо!
– Трубин со смехом замахал руками.
– Я из простого интереса спросил. На что мне ваше одеяло? А насчет двери - вы молодец, я бы не додумался...
Мы пересекли проспект, и я увидел то самое кафе, куда вела нас жертва моей кражи: три окна чуть на разной высоте, стертые ступеньки, низкая крыша. Надпись "К а ф е" лесенкой по стеклу, рядом пожарный щит с баграми и лопатами, открытый песочный ящик.
– А почему оно работает?
– удивилась Полина.
– Времени-то уже часов одиннадцать!..
– Для ночных сотрудников, - объяснил Трубин.
– Не волнуйтесь, пропуск у меня есть, ну, а вы - со мной, естественно.
Я шел и улыбался, предвкушая ужин, за который не придется платить, и обещанную завтра зеленую карточку. Пока все складывалось в мою пользу: даже если бы Трубин вдруг решил посмотреть, что у меня в свертке (а такое могло случиться, люди разные), он увидел бы только драное, полусгнившее, грязное одеяло. Неприятное зрелище, но зато я - чист, как стекло.
Единственное, что тревожило меня - больница. Это было мое слабое место: я не помнил, сказал ли врачу о куртке. Вроде не говорил. А медсестре? Или сторожу, который нашел меня за будкой?.. А может, той беременной женщине?.. Оставалось надеяться, что и они ничего не помнят. Но - вдруг?
Я не люблю слово "вдруг", оно никогда не таит в себе приятных неожиданностей. "Вдруг" происходит всегда что-то гадкое, даже непоправимое - как, например, тогда с Хилей...
* * *
В тот ужасный день она ждала гостей. Зайдя к ней около шести часов, я застал ее необычно оживленной, в нарядном платье из темно-красной шерсти и наброшенном на плечи шелковом шарфике. На тумбочке под зеркалом стоял открытый флакон духов, а на полу, на аккуратно расстеленной чистой тряпочке - туфли.
Мне было девятнадцать, а Хиле - двадцать лет. К тому времени я уже закончил курсы помощников бухгалтеров и служил в жилищной конторе, а она поступила к своему отцу секретаршей. Можно сказать, что оба мы устроились неплохо: я получал оклад младшего служащего, желтые талоны и надбавку за сверхурочные, а о Хиле и говорить нечего: в Тресте столовых она каталась, как сыр в масле. По состоянию здоровья армия мне не грозила, достаточно было полистать медицинскую карточку, и потихоньку,
Будущее виделось мне светлым: хорошая должность (я не собирался оставаться всю жизнь только помощником бухгалтера), уютная отдельная квартира в служебном доме, ребенок или даже двое, вечерние походы в кино или на лекцию, прогулки по окрестностям, выезды к морю в самую лучшую пору года - ранней осенью. Семья в моем понимании была естественным продолжением романа - других примеров я вокруг и не видел.
Правда, была одна вещь, из-за которой наши отношения с Хилей нельзя было назвать "романом" в обычном смысле, и именно эта стыдная, странная, противоестественная мелочь заставила меня обмануть "папу" еще раз - последний...
– Ты куда-то уходишь?
– я протянул Хиле букетик цветов.
– Нет, никуда, - она небрежно положила, почти бросила подарок на тумбочку.
– Просто будут гости.
– Ах, я не вовремя... Но мы же хотели в кино - не помнишь?..
– Слушай, Эрик, - она вдруг крепко взяла меня за плечи и посмотрела в глаза жестко и укоризненно, - ты отличный парень, но сегодня, пожалуйста, уйди. Завтра, если хочешь, мы сходим с тобой в это кино. Или в другой день. Но не сегодня.
– Почему? Это будут какие-то особенные гости?
– Да. Это будет другой человек.
Несколько секунд я переваривал, потом сказал:
– Тебе не кажется, что "других людей" мы с тобой уже проходили?
– больше всего мне хотелось заплакать, но я заставил себя говорить спокойно.
– Эрик, - Хиля отпустила меня, - мы с тобой просто хорошие друзья. Неужели ты, как друг, не хочешь, чтобы у меня все сложилось? Мне двадцать лет, ты понимаешь, все мои знакомые уже...
– лицо ее вдруг сделалось беспомощным.
Мне показалось, что я вижу выход из положения:
– Хиля, если ты имеешь в виду - замуж, то я...
– Ничего не говори!
– зло отозвалась она.
– На свете нет легких путей. И никакая запись о браке нам с тобой не поможет.
Я все не мог понять, что она имеет в виду.
– Слушай, Хиля, давай это обсудим. Я серьезно говорю - выходи за меня замуж.
Я предложил это вполне искренне - решение и так почти созрело. Конечно, в двадцать лет ей уже пора иметь семью, кто спорит.
Секунду Хиля молчала, потом упрямо помотала головой:
– Нет.
– Почему?
– теперь я уже жалел, что не предложил этого раньше.
– Эрик, давай честно... ты же не можешь... с женщиной, да?
– А тебе это обязательно нужно?
– Но хотя бы ради детей!
– глаза ее широко распахнулись, и я инстинктивно шагнул к ней, готовый обнять и утешить, если заплачет:
– Дети будут. Я тебе обещаю. Придумаю что-нибудь.
Хиля начала всхлипывать:
– Эрик, не доводи меня, уйди, пожалуйста! Ну, пожалуйста!.. Придумает он... А раньше почему не придумал?