Белый обелиск

Рэйда Линн

– Раз он не хочет, то я сам вам расскажу. Эта история когда-то сделала его героем всего корпуса. Полковник Лестер Кринг однажды дал Анри пощечину на общем построении. А нам всем тогда было лет примерно по четырнадцать-пятнадцать. Я сейчас уже не помню, в чем там было дело, но полковник вообще долготерпением не отличался и любил всячески унижать кадетов, которые, понятно, не могли ему ответить. Погодите, я только налью себе еще вина... зачем ты отослал того парнишку, Ан? Можно подумать, что у нас какой-то тайный заговор, а не обыкновенный ужин. Может, позовешь его обратно? Нет?.. Ну ладно, шут с тобой. Короче говоря, проходит еще пара лет, Кринг, разумеется, уже давно забыл об этом давнем эпизоде - а тут выпускается наш возраст, и к полковнику внезапно заявляются три секунданта с вызовом на поединок. Кстати, позволю себе нескромно уточнить, что я был в их числе. Полковник поначалу возомнил, что достаточно будет

стукнуть кулаком по столу и, как обычно, наорать на нас, чтобы вопрос решился сам собой. Но мы открытым текстом сообщили Лестеру, что Ан предвидел нежелание полковника с ним драться. И просил нас передать, что в случае отказа он вынужден будет публично нанести Лестеру рукоприкладное оскорбление, поскольку не намерен уезжать из корпуса, пока дуэль не состоится. Ну а фехтовальщиком Анри был просто замечательным. Даже тогда. Думаю, что нашему полковнику совсем не улыбалось с ним драться, но прилюдно получать по морде ему улыбалось еще меньше - ведь тогда придется либо драться, либо уходить в оставку, так? Ну, наш толстяк и согласился. И наутро уже ждал на строевом плацу. Прохаживался взад вперед, пыхтел от злости и, по-моему, заметно нервничал. Мы трое ждали вместе с Крингом. Сами знаете, на место поединка принято являться чуть пораньше - из учтивости к противнику. Но до начала их дуэли оставалось пять минут, а Анри еще не было. Кринг даже начал улыбаться - вероятно, уже представлял, как скажет, что его противник струсил, и избавится от щекотливой ситуации. А мы занервничали, потому что испугались, что Анри действительно не явится и всех нас опозорит. Но беспокоились мы зря. Анри явился к месту поединка в самую последнюю минуту. Вообразите себя картину - он врывается на плац, буквально на ходу снимает плащ, и вообще выглядит как человек, которого оторвали от важного дела для какой-то ерунды. Полковник, слегка прибалдев, встает в позицию, Ан достает его чуть ли первым же ударом по ногам, и Лестер валится на землю, как подрубленный. Мы подбежали посмотреть, что с ним такое - а у Кринга рассечено коленное сухожилие. Анри подходит к толстяку и эдак, знаете, спокойно, как о завтрашней погоде, говорит, что он не мог позволить себе с чистой совестью покинуть корпус, пока его возглавляет такой паршивый командир, как Лестер Кринг. А теперь тот, мол, все равно не сможет исполнять свои обязанности в связи с хромотой, поэтому он уезжает с легким сердцем. Кстати говоря, полковник Лоран, заменившй Кринга, в самом деле был не так уж плох - во всяком случае, мой младший брат, который обучался в корпусе пять лет спустя, не мог сказать о нем ничего плохого. За эту выходку Анри отправили служить на самую окраину страны, зато в тот день, когда он уезжал, оставшиеся в корпусе кадеты на руках несли его до городских ворот. Скажи начистоту, Анри - ты все-таки был первым в нашем выпуске, не жалко было отказаться от блестящего будущего в столице из-за такого старого осла, как Кринг?..

– Да нет... Мне повезло - мой первый командир когда-то тоже обучался под началом Лестера. Так что меня он принял, как родного, - отозвался ройт.

Прижавшийся к стене за дверью "кабинета" Альк внезапно осознал, что уже несколько минут довольно глупо ухмыляется.

Без всякой видимой причины Альк проснулся в приподнятом настроении и первым делом вспомнил о приехавших вчера гостях. Хотя было не вполне понятно, чему радоваться в такой ситуации Свиридову. Это Ольгер получил приятную возможность поболтать со старым другом, а для Алька присутствие двух посторонних в доме означало только больше беготни с подносами и еще двух лошадей на их конюшне. Тем не менее, Альк сбежал с чердака, прыгая через две ступеньки и мыча себе под нос нечто весьма бравурное, напоминающее увертюру из "Руслана и Людмилы".

Во дворе он быстро поднял из колодца три ведра воды, сложил на краю умывальника чистое полотенце... и только потом спросил себя, где ройт. Хенрик относился к своим ежедневным экзерсисам исключительно серьезно и всегда был во дворе в одно и то же время. А сегодня он опаздывал уже на четверть часа. Проспал?.. Да нет, не может быть. Альк сунул пальцы рук за пояс и начал задумчиво насвистывать "На заре ты ее не буди", но, различив шаги на лестнице, переключился на "Тореадора" из "Кармен".

Спустившийся во двор ройт Ольгер удивил его иссера-бледным цветом мрачного лица, большими темными кругами вокруг глаз и таким недовольным видом, будто Альк уже успел с утра пораньше натворить бог знает что.

– Чтобы я больше не слышал в своем доме этих мерзких звуков, - хмуро сказал он, отбрасывая ножны в сторону. Свиридов оскорбился. Мерзких?.. Это он о музыке Жоржа Бизе?

– Простите. Больше не услышите, ройт Ольгер, - отчеканил Альк. Ольгер поморщился.

– Да ты что, нарочно, что ли, так орешь? Иди и приготовь мне каффры. Голова просто раскалывается.

–

Вы нездоровы, ройт?
– вскинулся Альк. И запоздало обругал себя за недогадливость - после вчерашнего Ольгер должен был мучиться от жесточайшего похмелья. Ройт провел ладонью по глазам.

– Альк, шел бы ты!... на кухню. Пока я тебя тут ненароком не прибил.

За спиной у Свиридова со скрипом распахнулась дверь, ведущая во двор, и ушей Алька достиг голос ройта Годвина.

– Узнаю старину Анри! Все как обычно: ни свет ни заря на улице с мечом.

Ройт на мгновение прикрыл глаза, как будто бы действительно надеялся, что "наваждение" само собой рассеется. А потом тяжело вздохнул.

– Доброе утро, Годвин.

– Разрешишь мне присоединиться? Мы сто лет не фехтовали вместе.

Ольгер посмотрел на Алька так, как будто это он был во всем виноват.

– Конечно. Присоединяйся, - сказал он меланхолично.
– Сейчас принесу для нас пару затупленных мечей.

Альку очень хотелось посмотреть на этот поединок, но пришлось идти на кухню и готовить каффру к завтраку. Только потом он смог, наконец, выбраться во двор - под тем предлогом, что необходимо доложить Хенрику Ольгеру о выполнении его приказа. Находившиеся во дворе мужчины его появления как будто не заметили. Хенрик поигрывал мечом, заняв центр двора, пока его противник обходил его по кругу. Ольгер выглядел несколько оживленнее, чем полчаса назад, но Альк, привыкший к его утренним разминкам, все-таки отметил, что движениям Хенрика Ольгера недостает обычной лаконичной четкости.

– Стареешь, Ан!.. Сдаешь позиции!
– ройт Годвин белозубо ухмылялся.
–  Два на два! Ну что, давай теперь последнюю, решающую схватку?

– А может, хватит?..
– вздохнул Ольгер, вытирая о штаны разбитые костяшки пальцев.

– Ну уж нет!
– праведно возмутился Годвин.
– В кои-то веки раз не кто-нибудь другой, а _ты_ на волоске от поражения, и сразу предлагаешь мне закончить?! Научись проигрывать, Анри!

– Как скажешь.

Ройт Годвин был без колета, а его батистовая белая рубашка успела потемнеть от пота. Несмотря на то, что они сражались на затупленном оружии, с рукава Годвина свисал лохматый окровавленный лоскут. Альк пропустил момент, когда противник Ольгера внезапно перешел в атаку, оттесняя Хенрика к забору. Мечи в руках у ройтов замелькали с такой скоростью, что у застывшего в дверях Свиридова с непривычки начало рябить в глазах. Альк был уверен, что такого натиска, который Годвин обрушил на своего противника, не выдержит ни один человек, но неожиданно светловолосый ройт остановился прямо посреди атаки. Альк не сомневался, что тот просто-напросто споткнулся, или еще что-то в том же духе, но Годвин воткнул меч острием в землю и взревел:

– Тысяча ведьм, Анри!.. ОПЯТЬ!

– А что, достал?
– поинтересовался Ольгер, опуская меч.

– "Достал"!
– передразнил его противник.
– Как будто сам не знаешь, чертов лицемер.

Хенрик слегка развел руками. Получилось, с точки зрения Свиридова, не слишком убедительно.

– Как ты все время это делаешь, прах тебя побери?!
– продолжал бушевать ройт Годвин.

– Я ведь тебе уже говорил. Ты слишком полагаешься на всякие эффектные финты, да еще прешься напролом, как раненый кабан. Будь хладнокровнее... Так что, продолжим или пойдем завтракать?

– Завтракать, Ан, и пропади ты пропадом.

– Идет, - ройт Ольгер улыбнулся, и, приобняв друга за плечо, пошел с ним в дом.

– А знаешь, Ан, я даже рад, что ты все еще в форме, - сказал ройт Годвин, уже сидя за столом. Из вежливости он отпил чуть-чуть из чашки с каффрой, поднесенной ему Альком, но почти тотчас же выразительно поморщился и незаметно отодвинул ее в сторону.
– Я ведь заехал к тебе неспроста.

– Вот как?..
– переспросил Ольгер и мысленно обругал себя болваном. В самом деле, если старый друг, с которым вы не виделись последние шесть лет, внезапно делает огромный крюк, чтобы заехать в Лотар, ему вряд ли хочется просто распить с тобой бутылку корского или пофехтовать. К тому же, спутник ройта, Маркус Кедеш, не спустился к завтраку - должно быть, знал, что Годвин собирается вести с хозяином какой-то важный разговор.

– Ну да. Я не сказал тебе вчера, но около месяца тому назад меня повысили до звания полковника, - сообщая эту новость, Годвин неловко опустил глаза, и в груди Хенрика на мгновение всколыхнулось какое-то недоброе чувство - впрочем, почти сразу же сменившееся мрачным безразличием.

– О. Что ж, поздравляю, господин полковник, - сдержанно ответил он.

Друг вскинул на него глаза.

– Анри, да неужели я не понимаю, что ты думаешь?.. Мы оба знаем, что, если бы не эта скотская история с пленом у белгов, ты бы получил патент полковника еще пять лет назад. И еще... если уж на то пошло, из нас двоих ты куда более достоин этого.