Белый олень. Часть 1
Шрифт:
— Здравствуй. Ты кто?
— Здравствуй. Я должен передать письмо государю.
— А, гонец, понятно. Ну жди.
Села в угол, вытащила вышивание, нитки, и начала изображать узор крестиком. Похоже, не очень ей нравилось это занятие, она то и дело удручённо вздыхала и отводила со лба пряди волос.
— Слушай, — не выдержал Касьян, — а долго еще ждать, как думаешь?
Она безразлично сказала:
— Понятия не имею.
Касьян украдкой её рассматривал, поскольку делать больше всё равно было нечего. Тоненькая, довольно высокая. Волосы на
— Тебе помочь? — предложил Касьян.
— Чем? — с досадой спросила девчонка. — Ты шить умеешь?
— Я вообще всё умею, — скромно сказал он.
— Да? А ну, покажь.
Касьян подсел рядом, взял пяльцы, положил на ткань несколько крестов. Он и правда знал, как это делается, насмотрелся у бабушки Мары.
— О, — оживилась девчонка, — у тебя и правда получается! Только проку что… Не будешь же ты вышивать всё это полотенце.
Касьян оценил длину полотнища, с руку взрослого человека. Узор пока появился только с одного края.
— Да, — улыбнулся он, — боюсь, всё не вышью.
— Вот и я так думаю. — Она вздохнула. — А ты ведь уже давно тут сидишь. Обычно царь уже бывает в такое время в этих покоях. Может, как-то пропустили…
Она отложила вышивание, встала, подошла к двойной двери напротив и распахнула её.
Касьян тоже встал и заглянул внутрь.
Ого. Пришлось опять обратился к совету Иринея — ничему не удивляться.
То помещение, в котором он находился до этого, выглядело довольно скромно. Просторное, конечно, но так с ходу и не скажешь, что это царский дворец. А вот новый зал, который перед ним открылся…
Белые колонны с бороздками растут до потолка, наверху расширяются, смыкаются в округлые своды. На стенах многочисленные фрески. Между фресками статуи диковинных существ.
— Заходи, — небрежно махнула ему девчонка. Она была уже в зале.
Касьян вошёл, прикрыл за собой двери, осмотрелся.
Кое-где стояли столы, на которых были выложены различные драгоценные вещи — в числе, как показалось Касьяну, неизмеримом. Книжный оклад, приводивший его в Сини в такое восхищение, — это была капля в океане, песчинка в пустыне, маленькая звёздочка в Млечном пути. Здесь были десятки подобных предметов. Возвышались чаши, окаймлённые жемчугом, ласкал глаз изысканный узор на шкатулках, на тончайшей работы золотом кружеве лежали округлые капли драгоценных камней.
Посередине зала стоял круглый белый мраморный столик, украшенный по краю прозрачными берилловыми вкраплениями. На нём лежало несколько карт. Рядом высокая тумба, на ней рассыпана карточная колода.
Девчонка вдруг замерла. Уставилась на эти карты на столе и словно окаменела.
— Эй, — осторожно окликнул Касьян.
Она вздрогнула. Поглядела на него расширенными глазами, со странным выражением, то ли сожалея, то ли извиняясь.
— Да, я… — она запнулась, — я всегда смотрю на эти карты, когда мимо прохожу, уж очень они красивые. Тут играли вчера, забыли убрать.
Красивые?
Она ткнула в колоду.
— Возьми, покажу, какая моя любимая.
Он машинально взял стопку карт, развернул её.
— Вот эта. — Девчонка указала на картинку, изображавшую женщину с короной на голове. У неё были совершенно белые локоны, карие глаза, крохотные губы бабочкой, нежный румянец. Она прижимала к груди руку, и Касьяну даже показалось, что грудь вздымается. Женщину окутывал тёмно-голубой наряд.
— Кто это? — спросил Касьян.
— Дама.
Он отложил другие карты на тумбу, посмотрел на даму. Она и впрямь была прекрасна.
Девчонка встала рядом, протиснулась между ним и тумбой. Слишком близко. Тоже глядела на карту, и щека ее была совсем рядом, словно она нарочно так голову наклонила. Касьяну даже подумалось, она хочет, чтобы он её поцеловал, хотя с чего бы, конечно, но кто их, девчонок, знает?
Он всё же не осмелился, чуть отступил в сторону, отодвинулся от неё и от тумбы с колодой заодно. Дама осталась в руке.
Касьян ещё раз взглянул на карту и бросил её на мраморный стол.
С губ девчонки сорвался дрожащий вздох. Она поднесла руку к губам и закрыла глаза.
Нежно заиграли незримые свирели. На несколько мгновений стало трудно дышать. Зал озарился призрачным светом, и все карты исчезли со стола. Касьян совершил ход в великой Игре на острова Талаяма.
Резные дубовые двери распахнулись с грохотом, шваркнулись о стены. На пороге появился человек в простой белой рубахе, с короткой тёмно-русой бородкой, впалыми щеками и бешеными глазами цвета лесного мха. Лоб его перерезали ломаные глубокие морщины.
Внешне он напомнил Касьяну кузнеца из деревни, только ростом пониже. Правда, глаза другие. Где-то он такие тоже видел.
На лице девчонки отобразилось удивительно высокомерное выражение.
— Стасия! — загремел вошедший. — Ты же клялась не прикасаться к картам!
Девчонка закусила губу, заложила руки за спину.
— Я и не прикасалась.
Разгневанный взгляд остановился на Касьяне.
— Взять!
Касьян ахнуть не успел, как его схватили люди, возникшие из-за спины человека, похожего на кузнеца, и куда-то потащили.
В моей Игре должны быть сложные правила.
Казалось бы — лучше сделать проще. Но я учёл, что играть в неё будут царственные особы, любое действие которых влияет на судьбы множества людей.
Пока они заняты Игрой, то не смогут принять какой-нибудь неправильный указ или совершить иной ложный шаг.
С другой стороны, бездействие такого лица смущает умы и вносит хаос. Народу спокойнее знать, что власть на месте и при деле. Моя Игра же — самое что ни на есть значимое дело.