Белый олень. Часть 1
Шрифт:
— Так ты считаешь, что это случайно? Что я — избалованная дурочка, которая не знает, что делает? И решила поиграть первой попавшейся красивой картинкой?
Застигнутый врасплох, он не сразу ответил.
— Ну уж говори! — настаивала Стасия.
Касьян не умел лицемерить. К тому же, он до сих пор был порядком зол, и злость толкнула его на откровенность.
— Каюсь. Именно так я и думал. Ты не только картой, ты и человеком поиграла. Ты ж меня как пешку использовала.
— Использовала, — угрюмо ответила Стасия. — Пусть
— Поэтому с тебя взяли клятву не прикасаться к картам? — с издёвкой спросил Касьян.
Они были знакомы полдня, а он ругался с ней, как будто Стасия была с соседнего двора, как будто он знал её всю жизнь, и не с лучшей стороны.
— Что ты вообще в этом понимаешь?! — гневно воскликнула царевна.
И решительно вышла из комнаты, изо всей силы хлопнув дверью.
Касьян покачал головой, вздохнул. Что на него нашло? Выдержки не хватило. Ну, будь что будет.
Посмотрел на рубахи. Хотел надеть свою, но она и впрямь и порвана, и в пятнах крови. Взять ту, которую принесла Стасия? Оглядел её. Ничего примечательного. Рубаха как рубаха. Почти как его собственная, только новая. А, ладно…
Вот стоило ли всё это говорить? Мальчик из глухого селения вздумал воспитывать царевен. Зачем?
Правду ли она сказала? Она и в самом деле знала, что выиграет?
Долго размышлять, к счастью, не пришлось, появился Ольтем и поманил его за собой.
В рабочих покоях Аристарха Седьмого царил управляемый хаос.
Стены затянуты светло-зелёной переливающейся тканью с прихотливыми узорами. Ближе к углу, наискосок, стол из чёрного дерева. На столе в беспорядке свитки, книги, самые простые игральные кости, бронзовая чернильница в виде свернувшейся в спираль змеи, подсвечник, грифельная доска, пара кубков. Справа и слева от стола — золотые фигуры львов в половину человеческого роста, с рубиновыми глазами.
Выпуклый потолок цвета слоновой кости накрывал комнату словно крышкой. По краю его были нарисованы листья и сплетённые ветви дуба. Пол покрывала каменная мозаика, иссиня-чёрные круги под ногами, будто по тёмной воде идёшь.
У правой стены стояла статуя обнажённой девы. Рядом с ней кресло, обшитое бархатом. На спинку кресла хозяин покоев бросил какое-то парчовое одеяние. Усевшись в это кресло, можно было сквозь высокие окна любоваться отличным видом на башню Брана, но доставлял ли этот вид Аристарху Седьмому удовольствие — о том история умалчивает.
Ольтем распахнул резные двери и почти втолкнул Касьяна в покои. Сам заходить не стал.
Касьян, конечно, в тот раз не смог рассмотреть всех деталей помещения. От волнения он вообще мало чего перед собой видел.
За столом сидел человек, который отправил его в Клеть, и без
— Государь…
Касьян поклонился.
Аристарх поднял голову, нахмурился, словно припоминая. Потом лицо его оживилось.
— А! Нарушитель спокойствия! — Он раздвинул губы в жёсткой улыбке. — Из-за тебя теперь вся эта суета во дворце.
Касьян не понял, о чём он, но решил не переспрашивать.
— Видимо я, государь.
Аристарх бросил свиток на край стола.
— Под суетой я подразумеваю торжественный пир, ужасно скучное дело, но его по такому случаю не избежать. Ладно. По какому делу ты вообще оказался здесь? У тебя письмо от учёного, от Иринея, так мне сказали?
— Так, государь.
— Давай сюда.
Касьян полез в мешок, достал потрёпанный в дороге пергамент. Подошёл к столу, вручил царю из рук в руки. На пальцах Аристарха сверкнули драгоценные перстни.
— Это что за пятно? — он мотнул головой, подбородком указывая на нечто на пергаменте. — Кровь?
Из тигриного хвоста. Касьян же его в Вехи в мешке нёс.
— Кровь, государь.
— О, как! — Аристарх с любопытством поднял бровь, потом опустил глаза и углубился в чтение.
Пока он читал, Касьян украдкой рассматривал его более внимательно.
С виду человек как человек. Да, резкий, решительный, дерзкий, уверенный в себе. Но таких Касьян и в своих краях немало видел.
Аристарх дочитал, небрежно отложил лист.
— А! Так ты воспитанник Иринея. Неожиданно. Откуда-то из северных селений?
— Да, государь.
— Тебя зовут Касьян?
— Да, государь.
Царь вдруг прищурился, дотронулся рукой до подбородка, словно сомневаясь, задавать ли некий щекотливый вопрос. Потом поинтересовался:
— А как там у вас с волками? Не беспокоят?
Касьян насторожился. Он что-то знает про историю с волками? Ему неожиданно пришло в голову, что в своё время Аристарх рассказал Иринею мрачную историю про Юталла, а ведь откровенность могла быть и обоюдной… Но не спрашивать же царя об этом.
— Нет, государь. Только изредка.
— Оставь эти условности, — Аристарх небрежно махнул рукой. — Не повторяй “государь” после каждого слова. Можно слов через десять. Что вы хотите сделать? Ириней пишет, ты объяснишь.
Вот и настал первый ответственный момент. Касьян вспомнил совет Иринея: “Я не хотел бы прежде времени посвящать Аристарха в суть опыта. Но он всё равно из тебя это вытрясет. Так что рассказывай всё, как понял”.
Следующие полчаса дались ему тяжело. Он рассказывал Аристарху про солнцестояние, про гномон, про длину тени в разных местах. Поскольку он сам не мог во всё это поверить, звучало, как ему казалось, малоубедительно. В конце концов, Касьян начал изображать на грифельной доске доказательство всех этих тезисов, грифель крошился, линии кривились, окружности выходили какие-то грушевидные.