Белый олень. Часть 1
Шрифт:
Царь сложил карты стопкой, медленно положил их на тумбу.
— Да, Ольтем, приведи мне через пару часов этого парня.
Ольтем
Касьян собрал мысли в кучу.
Выход из Клети только на плаху, сказал страж. И поделом.
Но дело, которое привело его сюда, должно быть сделано. У него есть письмо от Иринея. Он должен отдать его кому-то ответственному и разъяснить, что нужно сделать. В сущности, это несложно. Измерить тень в день солнцестояния.
Когда скрипнула
Человек оценивающе оглядел его.
— Ты хоть понял, что натворил, гонец?
— Понял, — глухо сказал Касьян. — Я готов принять наказание. Но письмо, которое я везу, необходимо передать государю.
Он достал свиток и протянул его вошедшему. Тот не взял, равнодушно отстранился.
— Оставь себе. У тебя будет возможность сделать это лично.
— Что? — опешил Касьян.
— Иди за мной. — Он повернулся и быстро вышел. Касьян, подхватив мешок, последовал за ним, успев бросить взгляд на давешнего стражника, застывшего у входа в темницу. Лицо последнего выражало полное недоумение.
Они поднялись из сырого подземелья по узкой скользкой лестнице, прошли по длинным переходам, миновали хозяйственные помещения, выбрались в светлые палаты. Проводник Касьяна быстро шёл впереди, тот — за ним, не задавая вопросов. Он видел, что происходит нечто странное, но это странное было явно в его пользу, так что оставалось положиться на волю судьбы и плыть по течению.
Наконец они добрались до небольшой комнаты со стрельчатым окном.
— Меня зовут Ольтем, — степенно произнёс спутник Касьяна, — со всеми вопросами можешь обращаться ко мне. Оставайся здесь, приведи себя в порядок. Через два часа государь тебя примет.
— Почему мне оказана такая милость? — всё-таки не удержался Касьян.
— Потому что твоя глупость принесла Триладе шесть островов! — вспышка ликования на миг прорвала сдержанность Ольтема. — Поэтому ты до сих пор не на плахе, дурень!
Он протянул руку и легонько постучал Касьяна по голове костяшками пальцев.
У молодого человека прервалось дыхание. Дикое облегчение затопило его.
Ольтем вернул на лицо выражение спокойствия и добавил:
— Не пытайся это повторить, такое не случается дважды.
Он вышел и закрыл дверь. Касьян остался один.
Разговор со Стасией
Присел на лежанку, уронил мешок на пол. Его потряхивало. Ну и денёк. А до вечера ещё далеко. Хорошо ещё, есть время на передышку.
Он огляделся. Комнатка скромная, но не без изысков. Стрельчатый оконный проём обрамлён каменной резьбой, по стене бежит полоса цветных изразцов, солнышко в окно заглядывает, играет на них. В углу на столике кружка, кувшин с водой.
Приведи себя в порядок, сказал Ольтем. Надо бы, после Клети, перед царским приёмом.
Касьян встал, кинул взгляд в висевшее рядом
Понятно. В Клеть его тащили не слишком любезно. В утренней стычке с грабителем как-то обошлось, а тут задели почти затянувшуюся рану на плече, след тигриных когтей. Не больно, он тогда даже не заметил, не до того было. Но кровить стало.
А, чтоб тебе…
С досадой он стянул рубаху, кинул на спинку стула. Снял и квадрат-оберег, сделанный кузнецом, сунул в карман. Рубаха ещё и разошлась по шву. И синяков и ссадин полно осталось, но это ерунда. Надо найти какую-нибудь тряпицу, да и одежду бы неплохо.
Шкафчик тут же стоял, чёрный, блестящий. Касьян распахнул его, выдвинул одну полку, другую — пусто. Опустился на одно колено, полез в нижний ящик. Здесь оказалось льняное полотенце.
За спиной стукнула дверь. Он вздрогнул, оглянулся.
У двери стояла давешняя девчонка всё в том же холщовом сарафане, смотрела на него испуганными глазами, прижимала к подбородку сжатые кулаки.
Касьян медленно встал, ощутив прилив такой злости, на которую даже не предполагал себя способным.
— Они не должны были тебя трогать! — с негодованием воскликнула девчонка.
— После того, что произошло, — тихо сказал он, — меня должны были, по крайней мере, повесить, царевна Стасия.
— Повесить — может быть! — возмущённо выпалила Стасия. — Но не бить же!
Столь подкупающая искренность лишала Касьяна дара речи. Повисла неловкая пауза. Он подбирал язвительный ответ, вспоминал, что перед ним царевна, и дерзить ей нежелательно, сдерживался и искал новый ответ, не менее ядовитый.
Удивительно, но сейчас бесило больше не то, что его могли запросто казнить из-за неё, а то, что она его выставила в нелепом свете. Не зря его Ольтем дурнем обозвал. Живи теперь с этим клеймом.
Наконец, ему удалось вернуть хладнокровие. Грубо отвечать не стоило, не было в этом смысла — в этом ему удалось себя убедить.
— Никто меня и не бил, — пояснил он спокойно. — Мне случайно рану задели, она с дороги ещё.
Девчонка покачала головой, кажется, с выражением сочувствия. Его это не тронуло.
— Очень больно?
— Ерунда, царапина.
Стасия опустила руки. На лице её явственно отобразилось облегчение.
— Вижу, тебе сказали, кто я, — заметила она.
— Да, объяснили, — сказал он. — Лучше бы тебе пойти в свои покои, царевна.
Прозвучало резко. Стасия нахмурилась.
— Ты тоже собираешься говорить, что я должна делать?
— Не собираюсь, где уж мне, — не выдержал Касьян.
Она вздохнула, прислонилась к двери.
— Я понимаю, ты на меня сердишься. Я пришла извиниться. Прости.