Бешеный волк (сборник)
Шрифт:
Определенной издержкой этого процесса было то, что по всему полу у меня были разбросаны краски, а на треногах стояло несколько не подсохших картин.
– Что это у тебя? – я уже привык к тому, что мы обходимся без: «Здравствуй…»
– Прямо перед тобой – Игорь Северянин, справа – Александр Блок, слева – Максимилиан Волошин…
– Хорошая компания у тебя в квартире.
Я посмотрел ей в глаза и сказал:
– Хорошая…– Я сейчас занимаюсь абстракцией. Создаю абстрактные ценности за реальные деньги, – сказал я. На это Лада отреагировала довольно своеобразно: – В то время, о котором я рассказываю, я занималась приблизительно тем же…
– Ну что же, абстракция –
Если есть от чего абстрагироваться – значит, мир реален.
Каким бы не был этот мир…– Сегодня ты мне снилась, – переменил тему разговора, или мне только показалось, что я сделал это.
Хорошо, что не все сны сбываются, – ответила Лада, словно прочитав мои мысли.
– Почему? – я был бы совсем не против того, чтобы некоторые мои сны сбывались.
– Слишком много пришлось бы делать абортов…В конце концов, Лада удосужилась коснуться своим рукавом одной из картин – я давно заметил, что мои краски пачкают одежду гостей каждый раз, когда эта одежда стоит больше ста долларов.
В ванной у меня была бутылка растворителя, и когда я появился с этой бутылкой, возникла определенная неопределенность. Но она разрешила ее очень просто. Лада умела выражать словами даже то, что словами выразить нельзя:
– Давай. Я возьму растворитель с собой.
– Может, я попробую оттереть? – довольно вяло предложил я.
– Не стоит. Если я и сниму платье перед тобой, то не из-за такой ерунды, как виридоновая зеленая.
– Волконскоит темный, – вздохнул я…– Ладно, Лада, расскажи о том, как ты воскресала?
Она улыбнулась:
– Воскресают только мертвые. Живые просто продолжают жить…– …Вернулась я в родную Белоруссию с деньгами.
– Ты вернулась к первому мужу? – не знаю, что дало мне право называть ее витебского мужа «первым». Но я почему-то был уверен, что не с ним она приехала сюда.
Наверное, в ее предыдущем рассказе о том человеке, было что-то приговоренное.
– Да.
– Как он тебя встретил?
– Увидев деньги – радостно и удивленно.
Люди часто хотят увидеть что-то удивительное.
Но только такое, чтобы им было понятно.
– Ты попробовала ему помочь? – мне уже давно стало очевидно, что Лада оказалась более сильным человеком, чем ее муж.
– Я не знаю – была ли это помощь для него?
Купила ему машину – «Форд-скорпио». Белоруссия для машин с Запада – перевалочный пункт.
Квартиру отремонтировала.
Он принимал все как должное.
А потом, мне стало все это постепенно надоедать.
– Что – «это»?
– То, что он кормит меня на мои собственные деньги.
И, слава Богу, что деньги постепенно кончались.
– Впервые слышу, что бы кто-то радовался тому, что деньги кончаются.
– Иначе – это все тянулось бы очень долго.
– И чем все закончилось?
– Он вдруг заявил, что знает все.
– Ты разозлилась?
– Нет.
Просто спросила его: раз он все знает, то пусть скажет – чему равна длинна экватора?..– А он? – Оказалось – врет. Не знает…
– Длинна экватора равна сорока и трем десятым тысяч километров, – зачем-то сказал я. Лада посмотрела на меня как на полного идиота, а потом улыбнулась.
Во всяком случае, я понял, что выиграл спор по интеллекту у ее бывшего мужа.
И во мне взыграло мужское себялюбие – приятно, черт побери, превзойти избранника красавицы.
Причем, на целый Земной шар.– Ты оставила его насовсем?
– Судьба, – ответила мне Лада.
– Судьба, – повторил я вслед за ней.
– Судьба шьется на вырост.
АВ очередной раз, рассказ этой женщины заставил меня задуматься о себе самом.
И едва не привел к печальному выводу – слава Богу, ауросимволизм и абстрактный импрессионизм пришли на выручку.
Все-таки, не зря я открывал форточку в своей квартире…– …Дальше все было просто: приехала в Москву, устроилась на Узел связи.
Двери на Узле менял кооператив «Мечта».
Случайно познакомилась с председателем кооператива. Через полгода вышла за него замуж…
– Да, все очень просто, – подтвердил я.
Что мне еще оставалось сказать…
Ясно излагает тот, кто ясно думает.
Или не думает вообще.
Я думал о судьбе Лады, но ясности мне это не прибавляло.…Сто лет назад, хороший писатель и хороший человек, к счастью для него, лишь отчасти увидевший реализацию своей юношеской мечты, написал пьесу «На дне».
В этой пьесе, главный герой произносит слова:
– «Вот ты дай мне хорошую работу…»
– Жену, квартиру, удачу, – добавлю я от себя, – «…Тогда я, может быть, поработаю…»
Конечно, несчастных, сирых, неудачливых нужно жалеть. Им необходимо помогать.
Но их нельзя воспевать!
Нельзя воспевать люмпенство…К чему я это?
Просто к тому, что передо мной сидела слабая хрупкая женщина, которая не стала ждать, что ей кто-то что-то даст.
Которая не стала ждать, что кто-то принесет ей счастье на тарелке.Я не считаю, что она поступала правильно.
Впрочем, в отношении ее, я вообще не имею права что-то считать.
В одном я уверен – она, хоть как-то поступала. И уже это вызывало мое уважение к ней….…В жизни мне не раз приходилось встречаться с самыми разными людьми. Я, например, близко знаком и с некоторыми высокопоставленными сотрудниками правоохранительных органов, и наоборот. Среди моих знакомых есть и совсем не богатые люди, и люди богатые очень.
И каждый из моих знакомых заставляет меня задуматься о чем-то, но только рассказ Лады породил во мне смятение.
И сомнения в том, что «правильно» и «неправильно» – всегда находятся по разную сторону барьера……Впервые я задумался над тем, что правильней – спорить с судьбой, или, в спорах с судьбой, не забываться…
…Возможно, я не достаточно развратный человек, для того, чтобы иметь твердое мнение о разврате.
Чтобы разрешить этот вопрос, я на всякий случай, назначил разговор своей приятельнице, журналистке Анастасии – не то, чтобы Анастасия была экспертом по разврату, но, все-таки, она являлась журналисткой – и спросил ее:
– Анастасия, я очень развратный?
У Анастасии всегда готов такой ответ, который я не могу понять:
– Ты развратный в самый раз.
– Как это?
– Ты развратный только в постели…– Где же еще можно быть развратным?
– Где угодно. В очереди за сыром, например.
– А ты не могла бы уточнить? – не унимался я.
– Могла бы, – ответила Анастасия, – В очереди за голландским сыром…Ну, что же, сомневаются только уверенные.
Красавица Лада заинтересовала меня как человек.
И заставила меня сомневаться.
Что в моем возрасте происходит довольно редко.
А может, это первый признак старости – времени, когда больше интересуют не женщины, а люди……Конечно, я, как и всякий нормальный мужчина, не хочу, чтобы женщины занимались проституцией.
Правда, когда я однажды сказал об этом художнику Григорию Керчину, он как-то странно посмотрел на меня, и что-то прошептал:
– А хорошо бы… – послышалось мне.
Но видимо, это мне только послышалось…