Бесконечность любви, бесконечность печали

Батракова Наталья Николаевна

– Друг, - Катя улыбнулась.
– Самый настоящий.

– То-то!
– довольно цокнул языком Веня.
– А чего хмурая? Расстроилась, что развод откладывается?

– И это тоже... Виталик если уж заболел, то надолго, - Катя тут же принялась набирать чей-то номер.

– Не отвечает, - расстроилась она.

– Кто? Виталик?

– Алиса. Хотела предупредить, что ему аспирин не идет... Лучше сразу скорую вызвать.

Катя

снова набрала номер.

– Не устаю тебе поражаться, - уважительно заметил Венечка.
– Он готов тебя без штанов при разводе оставить, а ты переживаешь, как он температуру перенесет! Хоть бы одна из моих бывших так волновалась, когда болею... Н-да... Есть женщины...

– Вень, мы десять лет вместе прожили. Из песни слов не выкинешь, - возразила Катя, безуспешно пытаясь дозвониться.
– Не снимает. И Виталик недоступен.

– Да нужна ты им со своими советами!
– хмыкнул Потюня.
– Сами с усами... Итак, у нас в запасе как минимум десять минут... Загляну-ка я в магазин. Праздник за праздником, поздравлялки, надо на всякий случай спиртным затариться, - пояснил он.
– Никто из нас не попадет на тот свет живым. Так что будем наслаждаться жизнью здесь и сейчас - есть, пить... любить, - многозначительно произнес Веня, покидая салон авто.

«А ведь точно, праздник за праздником, Восьмое марта на носу. Февраль словно выпал из моей жизни, - подумала Катя, пропустив мимо ушей философское рассуждение друга, и посмотрела вслед Потюне, скрывшемуся за дверью фирменного магазина завода «Кристалл».

5.

Ровно в семь утра Катя поднялась по ступенькам, толкнула дверь приемного покоя и с ходу юркнула в санузел - снять верхнюю одежду, переобуться. Затем, выглянув, осмотрелась: несколько человек дожидались очереди на оформление в стационар.

«Вроде тихо», - выдохнула она и, подхватив пакет с вещами, крадучись направилась к двери больничного корпуса.

Подойдя ближе, прислонилась к стене и принялась ждать, пока кто-то войдет сюда с другой стороны, так как непосредственно из приемного покоя дверь не открывалась. Далее нужно пересечь небольшой коридорчик, в который выходила дверь из комнаты, где оформляли больных, и которой пользовались исключительно медики. Вожделенная дверь, ведущая в лечебные корпуса, находилась еще дальше, метрах в шести, и открывалась уже с обеих сторон. Поэтому необходимо дождаться, чтобы распахнулась первая дверь и кто-то вышел, затем успеть проскочить внутрь, пока она не захлопнется.

Пришлось навострить слух, ибо обзор заслонял стоявший спиной мужчина. Что-то знакомое показалось Кате в очертаниях его фигуры. Зазвонил мобильник, незнакомец поднес к уху трубку и негромко ответил:

– Я уже здесь. Жду.

«Поляченко!» - едва не ахнула Катя и, запаниковав, оглянулась.

Отступать некуда: рядом со спасительной дверью туалета стояла санитарка с ведром и шваброй, в холл приемного отделения бригада скорой заталкивала носилки с больным. Ничего не оставалось, как уткнуться носом в шарф на шее, что вполне естественно: в период эпидемии многие носили маски, кутались во что ни попадя, прикрывались чем могли.

Отреагировал

на шум в холле и Андрей Леонидович - обернулся, скользнул настороженным взглядом по бригаде скорой, сидящим людям, девушке у стены, спрятавшей лицо в шарф. Обстановка в приемном покое никаких подозрений у Поляченко не вызвала, и он снова повернулся к двери.

Шум за спиной стих, впереди что-то скрипнуло, открылась дверь, и в коридоре появился мужчина в спецодежде. Выждав, пока он пройдет мимо, Проскурина рванула к двери, успела ее перехватить до того, как она захлопнулась, приоткрыла и проскользнула внутрь. Шарф, конечно, пришлось отпустить, и тот тут же предательски сполз на плечи. Успел ее рассмотреть Поляченко или нет, волновало уже мало. Во всяком случае не придется ни здороваться, ни разговаривать или того хуже - играть в молчанку, узнав друг друга.

Промчавшись мимо окна, где вчера дожидалась Венечку, Катя добежала до лестницы в подвал, насколько могла быстро спустилась по ступенькам, на перекрестке подземных коридоров повернула направо к своему корпусу и тут же притормозила: в полумраке прямо на нее медленно, чуть пошатываясь, в наброшенном на плечи белом халате брел мужчина. То ли объемные пакеты в руках были слишком тяжелы, то ли еще что, но походка его была очень неуверенной, да и двигался он странно, точно ничего перед собой не видел. Скорее всего, человек не совсем здоров. Вернее, совсем болен.

«Куда это он? Ему бы лежать», - успела подумать Катя, как вдруг взгляд зацепился за спортивный костюм под халатом и надпись с эмблемой на груди.

Надпись и эмблема с волнами были до боли знакомы: чемпионат мира по водным видам спорта в Шанхае. Насколько она помнила, волны переходили с груди на рукава, на спину. Такой костюм был у Вадима. Когда-то он оказался по делам в Китае, и партнеры предложили посетить совпавший по срокам чемпионат. Как по заказу, именно в тот день золото на стометровке сенсационно выиграла Саша Герасименя - землячка-красавица! На радостях Ладышев купил и костюм, и еще кое-что из сувениров, хотя делал это редко: не захламлял квартиру подобными вещами. А тут и костюм носил, и коллекционную тарелочку поставил на полку, чтобы вспоминать день триумфа и бурю эмоций, вызванную победой соотечественницы.

Подняв недоуменный взгляд на лицо приближающегося мужчины, Катя замедлила шаг и... застыла. Вадим! В ту же секунду ее душа метнулась вперед, навстречу другой душе, по которой страдала, но... Наткнувшись на ледяной невидящий взгляд, скукожилась и безвольно сложила крылья. Увы, та, другая, душа не пожелала пусть даже на долю секунды отреагировать на ее полет - холодная и чужая проплыла мимо.

– Привет...
– все еще на что-то надеясь, пролепетала душа устами хозяйки.

– Привет, - холодно прозвучало уже за спиной.

Не выдержав, Катя обернулась. Фигура мужчины исчезла за поворотом. Шаги, удаляясь, затихали. Вскоре наверху скрипнула дверь, захлопнулась с глухим стуком.

– ...И до свидания, - прошептала душа.

В ту же секунду рядом распахнулась дверь грузового лифта, из которой санитары выкатили каталку с больным, раздались ругань, топот, скрип колес. Ничего не оставалось, как прижаться к стене и пропустить спешащую процессию.