Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
Дверь захлопнулась. Услышать продолжение разговора стало невозможно. Как и подслушать.
– Ох, Валерия Петровна, спасибо вам - вовремя предупредили! Хорошо, что мы не успели уплотнить этого Ладышева!
– искренне поблагодарила Якушева.
– Я ведь в Минске только полгода работаю, не всех VIP-персон знаю, - развела она руками.
– Если уж сама Людмила Семеновна приехала его навестить, это о многом говорит... Теперь я ваша должница.
«И ведь не случайно сама приехала, - согласилась с ней Лежнивец.
– Доказательство
– пришло ей в голову.
Надо поинтересоваться информацией о последних аукционах. Якобы просто так, из любопытства. Если среди победителей будет Ладышев - составить заявление и послать куда надо. Там обязаны отреагировать. Даже если ничего не подтвердится, обоим жизнь медом не покажется. Парочка анонимок - смотришь, и кресло зашатается, - Лежнивец мстительно сузила глаза.
– А что касается Вадима... Если Балай действительно когда-то принимала участие в травле и смерти его отца, мало и ему не покажется. С журналисткой разобралась, но она в сравнении с Людмилой Семеновной -слепой котенок в той истории. Надо же мне было приехать именно в эту больницу! Интуиция», - усмехнулась она.
– Ну что вы, Светлана Валентиновна, какие долги?
– Валерия непонимающе пожала плечами.
– Мы - коллеги. Кому как не нам помогать друг другу? Мне пора, - взглянула она на часы.
– Еще в свою больницу вернуться, посмотреть, все ли подготовили. С двенадцати ночи больных повезут.
– Ехали бы лучше домой, Валерия Петровна. У вас такой усталый вид! Глаза красные, - посочувствовала Якушева.
– Неровен час
– заболеете. Кто тогда лечить будет?
– Некогда мне болеть. Вы же слышали, какого мнения о нас наверху: мы с вами - едва ли не бездельники.
– Увы, - поддержала ее коллега и предложила: - Давайте я вас провожу. Тем более ваша одежда у меня в кабинете, а Людмила Семеновна просила ее не ждать, у них там личное. Насколько я поняла, Ладышев - жених ее дочери, - поделилась она шепотом.
«Так вот где собака зарыта!
– у Лежнивец дыхание в зобу сперло.
– Да здесь уже не коррупцией, а семейным бизнесом попахивает!»
– А вы давно с этим Ладышевым знакомы?
– неожиданно поинтересовалась начмед.
– Давно. Когда-то работали в одной больнице. С тех пор виделись пару раз. Теперь он бизнесмен, - пояснила она.
– Случайная встреча.
– Вы такая расстроенная от него вышли!
– как оказалось, Лежнивец не удалось скрыть от глаз Якушевой свое состояние.
– Что-то случилось?
– Хотелось ему помочь, но... Как бы правильно выразиться... Похоже, он действительно тяжело болен. Отказался. Притом категорично. Некоторая неадекватность присутствует.
– Не удивительно! Столько дней в реанимации, едва вытащили... Пожалуй, вы правы, - после небольшого раздумья продолжила начмед.
– Нездоровая реакция. Подозрительная... Не расстраивайтесь. Представляю, что было бы, если бы мы его уплотнили, а тут еще Балай, - понизила
«Ага, бедняжка, - усмехнулась про себя Лежнивец.
– Декабристка, как же... С мужем-депутатом любая декабристкой станет... А с вами, Светлана Валентиновна, имеет смысл дружить... К тому же, судя по всему, вы не искушены в интригах, что радует».
– Вообще-то я всю жизнь за ним езжу, с самого окончания им Го-рецкой академии. Его по распределению на периферию в Гомельскую область направили, после Чернобыля уже, - продолжила Якушева.
– Как медик понимала, что жить там - вредить здоровью, но карьера мужа главнее. Вот так и доросли до депутатства, - добавила она с гордостью.
– А муж у меня заботливый: почти год мне в Минске место подыскивал. Страшно было: из завотделением сразу в начмеды в столице, - простодушно выбалтывала она.
– Но муж сказал: надо! Дети, опять же, поддержали. Если честно, давно в Минск мечтала перебраться. И поступала когда-то в Минский мед, но училась в Гродно. А вы где учились?
– В Витебске, - коротко ответила Лежнивец.
«Круто! Из какого-то Мухосранска - начмедом в столицу!
– продолжала она размышлять.
– Уж кому, как не мне, знать всю подноготную назначений на подобную должность. С помощью мужа далеко пойдет. А может, и не пойдет, это как карта ляжет. Но в силу потенциальной полезности к ней стоит втереться в доверие. И в силу болтливости».
– Вы звоните, если что, спрашивайте, консультируйтесь. Не стесняйтесь. Вот, - уже в кабинете, набросив на плечи шубу, протянула визитку Валерия Петровна.
– Я здесь все и обо всех знаю. Во всяком случае чем смогу, помогу, - произнесла она довольно высокомерно, чего, впрочем, коллега не уловила.
– Спасибо!
– обрадовалась Якушева.
– И вы звоните!
– черканула она номер мобильного на найденном в кармане рецептурном бланке.
– Извините, визитками еще не обзавелась.
– Дальше не провожайте, я знаю дорогу. До свидания!
«Итак, что мы имеем против Балай?
– быстро двигаясь по коридорам к приемному покою, подбивала итог Лежнивец.
– А ведь мI юго уже имеем!
– злорадно усмехнулась она.
– Надо срочно разыскать Александра! Как же его фамилия?.. Нет, не могу вспомнить»,
раздраженно констатировала она и тут же обратила внимание на женщину у окна.
Завидев ее, та мгновенно отпрянула в тень. Лежнивец нахмурилась.
«Явно из больных и явно хочет выскользнуть из корпуса. А вдруг Балай ее застукает? Позвонить Якушевой, предупредить? Нет, не мое дело. Пускай сама следит за дисциплиной на своей территории. А вот у себя надо обязательно проверить вход через приемный покой. Все они одним миром мазаны - и доктора, и больные, и охранники. Вот прямо сейчас и проверю, - взглянула она на часы, показывавшие почти семь, и тут же мысленно себя похвалила: - Умница, что не отпустила водителя».