Бесконечность любви, бесконечность печали
Шрифт:
– Я тоже, - вздохнула Лена.
– Но и не осуждаю: иначе Павел уже давно свихнулся бы от такой жизни. Мужики - они ведь тоже не железные, - глубокомысленно изрекла она.
– Было бы дома все хорошо - давно забыл бы свою Наташу. К тому же теперь у него дети. Аты чего молчишь?
– Не знаю, что и сказать, - переваривала услышанное Катя.
– Сравниваю со своей ситуацией. Возможно, ты права. Мне вот казалось, что у нас с Виталиком в семье все хорошо, а ему - нет. Ему тоже чего-то не хватало. А я этого не чувствовала.
–
– Двойные стандарты у твоего Колесникова: друга - не осуждает, а семья Проскуриных «подает плохой пример», - усмехнулась Катя.
– Есть такое, - согласилась Ленка.
– Но у Павла на самом деле семейная жизнь - не сахар. А у вас, как он сказал, все от жиру, от лишней свободы, - Лена как могла попыталась объяснить позицию супруга.
– Твердит: семья как бизнес, развалить - легко, создать новый - сложно. А еще говорит: в семье должна быть строгая дисциплина и один управляющий.
– Ага, именно потому ты сейчас и сидишь дома без машины, без связи, без общения, - подытожила Катя.
– Игорь исключает для своего бизнеса все риски?
– Так ведь управляющий, - тоскливо согласилась Колесникова.
– Скоро забуду, как дорогу переходить. Если куда надо - звоню, машину присылает. Птичка в золотой клетке. Сказал бы кто еще несколько месяцев назад, не поверила бы, - закруглила она тему.
– Ладно, все обо мне да обо мне. Ты-то как? Про отца уже слышала: пусть поправляется. Как у тебя с Ладышевым?
– Никак.
Катя сразу потеряла интерес к продолжению разговора.
– То есть как - никак? Виталик сказал, что ты к нему переселилась. Вы поссорились?
– Мы больше не общаемся.
– Я почему-то так и думала: его надолго не хватит, - сочувственно вздохнула Колесникова.
– А ты, дуреха, поверила... Пора Алиску из твоей квартиры выгонять.
– Зачем? Пусть живет.
– Временно, - убежденно заявила Ленка.
– Уверена, что Проскурин хочет тебя вернуть.
– Ошибаешься. У нас развод на днях, адвокаты брачный договор готовят.
– Ты серьезно?
– не поверила Колесникова.
– Выходит, я зря жду, что ты вернешься на Гвардейскую, - приуныла бывшая соседка.
– А разве брачный договор не перед свадьбой заключают?
– Мировое соглашение когда угодно можно заключить. Особенно актуально перед разводом: все поделили и разбежались, - пропустила подругу Катя.
– Я и не знала... Слышь, а поделись: кому что достанется?
Катя
– Я же сказала: над договором еще работают. Да и зачем тебе?
– Ну... на всякий случай.
– Надеюсь, у тебя такого случая не будет. Лен, я не могу больше разговаривать, извини. Очень срочное дело, честное слово. Перезвоню на днях.
– Ладно, - вынужденно согласилась Колесникова, хотя в голосе проскочила обида. Катя даже успела представить ее по-детски надутые пышным бантиком губки.
– Только этот номер не забудь сохранить... Погоди, а какая работа? Или ты вернулась в газету?
– Вернулась. Позже расскажу. Все, пока.
– Пока-а-а, - разочарованно протянула Лена.
Катя решительно присела к столу, открыла файл и попыталась продолжить прерванную работу. Но сил не хватало. Очень скоро она почувствовала непреодолимое желание прилечь. К тому же голова совершенно отказывалась воспринимать что-то дельное: мысли зациклились на новостях Колесниковой.
Заварив чай, она подошла с дымящейся чашкой к окну. Конец февраля выдался гораздо более снежным, чем ожидалось. Среди свежих сугробов на узких расчищенных дорожках едва могли разминуться прохожие. Те, кто помоложе, торопились и, обгоняя других, буквально перепрыгивали через горы снега. Публика постарше двигалась неторопливо, учтиво уступая дорогу. Вот на одной из дорожек показалась молодая женщина с малышом. Одетый в толстый голубой комбинезон, он напоминал медленно катящийся шарик: ковылял, останавливался, заинтересованно тыкал в снег деревянной лопаткой, мешая при этом прохожим и категорически отказываясь идти на руки.
«С характером!
– улыбнулась Катя и почувствовала, как внутри разливается тепло: - Через пару лет и мы будем так гулять».
Чайная пауза и карапуз за окном пошли на пользу настроению. Стоило ей снова присесть за ноутбук, как профессиональным взглядом сразу же выхватила ошибку в тексте, исправила и... дело сдвинулось. Вскоре о том, что ей совсем недавно хотелось полежать, пришлось забыть: неточностей в тексте хватало, а времени до сдачи в печать оставалось всего ничего...
После совещания Лежнивец вернулась в кабинет, щелкнула кнопкой чайника, бросила в чашку пакетик заварки и глянула в окно. Скорее бы закончилась эта проклятая зима! Холода, эпидемия гриппа - впечатление, что болеют все поголовно! Еще счастье, что из-за аварии на теплотрассе закрыли хирургический корпус. А то повсеместно перепрофилируют отделения под больных с осложнениями, везли бы и к ним в больницу.
«После обеда вызывают в Комитет здравоохранения, - залив чай кипятком, Валерия Петровна сделала глоток из дымящейся чашки.
– Что там такое экстренное?»