Беспокойные боги
Шрифт:
Я помотал головой. "Он сказал, что ему нужно, чтобы я сражался за него. Я нужен ему, чтобы спасти его!"
Теплая рука коснулась моей щеки, повернула мое лицо к Судье, и снова его лицо стало лицом женщины, хотя ее глаза сияли, как солнце, а не как далекие звезды. "Он желает не своего существования - оно вечно. Это твое существование и существование всех миров, которые он создал". Отступив назад, она отвернула от меня свое сияющее лицо. Слабым и далеким голосом она продолжила: "Однажды среди вашего народа жил маг, который верил, что если он сможет узнать расположение и скорость каждого
"Говори понятно, черт тебя побери!" пробормотал я, поворачиваясь на коленях.
"Ты веришь, что сражаешься за то, чтобы уменьшить зло в том, что есть", - Рагама посмотрел на меня сквозь вьющиеся золотистые волосы. Лицо женщины исчезло. На его месте на меня смотрело бесполое лицо андрогина, похожее на человека и в то же время непохожее на него, знакомое и чуждое одновременно. "Ты сражаешься, чтобы приумножить добро. Каждый человек, которого ты спасаешь, каждый мир, оставленный без зла, служит увеличению добра в конечном счете. Ты спросил, почему он не заканчивает все, что создал: потому что история еще не закончена, даже сейчас, и он не закончит ее, пока каждая капля света не достигнет своего часа.
"Эта вселенная умирает, но Смерти никогда не суждено было случиться. Она - заносный сорняк, результат предательства моих братьев. Они ранили звезды, отравили саму пену космоса и обратили вас, детей, к своему поклонению и делу".
"Сьельсины", - сказал я. "Вайарту".
"И твой собственный народ". Рагама обвиняюще ткнул в меня пальцем. "Или ты думал, что ты хороший?"
"Нет", - сказал я и, отвернувшись, попытался спрятать свое лицо, но, куда бы ни повернулся, даже когда поднял глаза, я обнаруживал, что Судья стоит рядом. Он смотрел на меня сверху вниз, его обутые в сандалии ноги стояли на одной из огромных колонн храма, расположенных под прямым углом к земле.
Хороший ли я человек?
"Нет", - сказал я в ответ. "Я знаю, кто я такой." Ближайший ко мне Рагама грустно улыбнулся, и на его почти человеческом лице отразилась печаль, черная, как беззвездное небо. На его нагруднике был изображен герб: три переплетенных треугольника, вписанных в круг. Где я мог видеть это раньше?
"Этому не обязательно сбываться", - сказал Судья, возвращая свою руку на мое плечо. "Это твое будущее. Но так не должно быть".
Я поднял голову, глядя в сияющие глаза. "Что?"
"Он еще не вернулся и не послал к тебе своего оракула. Эти события ждут нас впереди. Ты можешь предотвратить отправку послания, отклонить призыв. Бедный Салтус и его люди никогда не придут сюда. Тебе не нужно ехать в Эмеш. Ты можешь жить так, как хотел, в относительном мире".
"Что?"
"Разбей яйцо", - предложил Судья. "Убей его".
На мгновение я не решился заговорить. "Ты сказал,
"Так и есть, - ответил Рагама. "Ты лишь уничтожишь его воплощение. Ты уже дважды умирал, неужели он не должен?"
И снова я смог вымолвить лишь одно слово. "Что?"
"Он вернется. Если не через это яйцо, то каким-то другим путем", - продолжил Судья. "Ты не можешь остановить его, но можешь освободить себя. Твой путь был кратчайшим, но он найдет другой. Отвергни его, и он это сделает".
"Ты серьезно", - спросил я.
"Нет иной судьбы, кроме судьбы всего", - сказал Рагама. "Ты волен выбрать свой собственный конец, каким он всегда был".
Я посмотрел в колыбельку, на яйцо нерожденного бога, поверхность которого была самой чистой белизны, какую я когда-либо видел. Рядом со мной на полу лежал обломок камня, установленный как будто специально для меня. Мне нужно было только схватить его, разбить яйцо и убить самого автора нашего мира.
"Это испытание", - предположил я, взяв камень дрожащими пальцами. Я посмотрел туда, где стоял Рагама. "Ты остановишь меня, как только я подниму..."
Но Рагама исчез.
Я был один в этом ветхом храме, окруженный упавшими идолами, статуями демонов, которых горгульи не смогли прогнать. Ничто не двигалось, и на мгновение единственным звуком был раскат далекого грома где-то над черным городом Ллесу. В этот миг я был уверен во всем, уверен, что смогу убить Тихого, что это освободит меня из тюрьмы, которой была моя ужасно долгая жизнь.
Я мог спасти других. Спасти Паллино и Элару, Айлекс и Карима, Корво, Дюрана, Кроссфлейна, Смайт, Гхена, Хлыста и Лориана… всю Красную компанию.
Я мог спасти Валку.
Начать все сначала.
Нужно было только опустить руку.
Кто сказал, что следующий защитник Тихого не будет лучше меня? Разве это не смирение - сложить свою ношу? Кто я такой, чтобы взвалить на себя столь тяжелое бремя? Только старик, усталый и сломленный.
Разбей яйцо.
Голос Рагамы, казалось, эхом отдавался в моих ушах.
Слава или тлен.
Мне оставалось только выбрать.
Валка снова будет жить, Валка и все остальные. Они никогда не встретят печального Адриана Марло, кровожадного, убийцу Бледных, дважды обреченного умереть. Какой-нибудь другой чемпион встанет на защиту Утаннаша и причинит человечеству несметное горе, будет стоить человечеству несчетных тысяч душ, утащит эти души в Чертоги Праха на Матери-Земле и оставит их тела пирующим ксенобитам.
"Рагама?" Я стоял, сжимая кусок черного камня ноющими пальцами. "Рагама?"
Это должен быть трюк.
Уловка.
Я повернулся и посмотрел на яйцо. Если это был обман, если Рагама действительно был одним из них, тогда меня привели в это место, чтобы добиться их победы, чтобы существо, создавшее наш мир, могло быть убито своим собственным творением, скульптор был убит статуей, когда она падала.
Было бы это так ужасно?
Нет добра, но и зла тоже нет. Все исчезает в одно мгновение, вселенная погасла - короткая свеча.
Ни боли, ни страданий.
Наконец-то мир.