Бессмертники — цветы вечности
Шрифт:
— Опять — пока? — покосился на него брат. — Ох, друзья, и наломали же вы без меня дров! Голова кругом идет… наломали…
Ивану не терпелось расспросить о делах в столице, о конференции, на которую он прибыл, но Эразм лишь невесело отмахнулся:
— Об этом в другой раз, Ваня… Не до того мне сейчас. — И даже о деньгах не спросил.
На следующий день они с Ольгой привезли эти деньги — два толстых увесистых саквояжа. Эразм за это время успел собраться, успокоиться, опять, как всегда, был бодр и энергичен. Пока Ольга ходила в кондитерскую, они разговорились о делах. Иван слушал внимательно. Многое в этих
Знал Эразм много. Член Боевого центра при Центральном Комитете партии, он работал вместе с такими выдающимися деятелями, как Саммер, Ярославский, Красин, Лядов. Знал, как непросто сложилась ситуация в партии после четвертого, объединительного, съезда, больно переживал каждую стычку с меньшевиками и прочно, уверенно стоял на позициях твердых ленинцев.
— Плохо это, Эрик, — делал свои выводы Иван. — Разгар революции, а штаб расколот. Готовим силы для всеобщего вооруженного восстания, а командиры кричат — не сметь! Как же так?
— Не командиры это, Ваня, — энергично поправил его Эразм.
— Не ведь ЦК — это ЦК!
— Меньшевистский ЦК. И тамошние командиры действительно кричат. Но это командиры без армии. Армия-то, Ваня, за нами, за большевиками, и мы с революцией в прятки не играем.
Эразм вспомнил, с какими надеждами шли на этот объединительный съезд большевики, какие четкие и реалистические подготовили резолюции. Тогда движение было на подъеме, наступательная сила революции была настолько велика и очевидна, что совершенно отвергнуть боевую программу большевиков не рискнуло даже меньшевистское большинство съезда. В итоге съезд хотя и не выработал четкого и ясного плана восстания, тем не менее принятые им документы по достоинству оценили роль боевых рабочих дружин и призывали укреплять их еще более энергично.
— Ну а как теперь с конференцией, Эрик? — допытывался Иван. — В наш партийный комитет поступило указание ЦК ни под каким видом не посылать на нее своих делегатов.
— Но уфимский комитет с этим указанием не посчитался? И правильно сделал, потому что комитет наш стоит на большевистских позициях. А теперь слушай дальше…
Необходимость созыва всероссийской конференции военных и боевых организаций партии назрела давно. Как и всякое новое дело, работа в войсках и боевая работа вооруженных рабочих дружин нуждались в обмене живым практическим опытом, в тщательном анализе уже выработанных и только рождающихся форм действий, в товарищеском обсуждении имеющихся трудностей.
Идея такой конференции буквально витала в воздухе, но устроить ее оказалось непросто. Не говоря уже об усилившихся гонениях полиции, активным противником такого совещания выступил сам ЦК, после объединительного съезда захваченный меньшевиками.
Меньшевики, осудившие Декабрьское вооруженное восстание в Москве и другие вооруженные схватки с царизмом, были сейчас, как никогда, далеки от подлинных задач и забот революции. Не с массовой вооруженной борьбой с царским правительством, не с вооруженным восстанием народа связывали они свои надежды на будущее. Куда привлекательнее (и безопаснее!) представлялась им легальная, разрешенная правительством парламентская деятельность в стенах Государственной думы. Они всерьез подумывали
Однако существовали партийные документы, с которыми хотя бы для видимости приходилось считаться. Тот же четвертый съезд принял решение о созыве конференции военных организаций. Чтобы не утратить «революционного лица», меньшевистский ЦК решил выполнить хотя бы это обещание. Большевики Петербурга и Москвы, исходя из реально сложившихся условий, настойчиво добивались, чтобы на эту конференцию были приглашены и представители боевых организаций, но все их старания были тщетны. Меньшевистский ЦК разрешил собраться лишь представителям чисто военных организаций, где никаких вопросов, связанных с вооруженной борьбой пролетариата, естественно, не обсуждалось.
Ясно, что такая конференция никого не удовлетворила. Большевики, заручившись поддержкой Ленина, стали готовить свою конференцию. Узнав об этом, ЦК метал громы и молнии. Денег, конечно, не дал ни копейки. А они были так нужны!
— Молодцы, уральцы, вовремя привезли, — потирал руки Эразм. — Теперь дело у нас пойдет. Недельки через две, глядишь, и соберемся.
— Через две недели? — разочарованно переспросил Иван. — Это сколько же времени у меня пропадет зря!
— Не пропадет, Ваня, — успокоил его Эразм. — У меня тут столько дел — десятерых будет мало. А на твою помощь я рассчитываю. Надеюсь, не откажешься поработать на столицу?
— Что ты имеешь в виду?
О своих делах брат говорил сдержанно, хотя и не без гордости. За Невской заставой, на Путиловском заводе, на Васильевском острове он вел занятия с местными боевиками, помогал создать надежные дружины. В столице империи, под носом Департамента полиции, создавалась Центральная инструкторская школа. Такие же школы для подготовки командного состава рабочих дружин предстояло создать в каждом районе города. И все это — вместе с партийными комитетами, под их непосредственным контролем.
— Нашу структуру, смотрю, внедряешь? — удовлетворенно кивнул Иван.
— Нашу, уральскую, нами с тобой выстраданную и испытанную, — обнял его Эразм. — Очень уж она питерцам по душе пришлась. Думаю, и на конференции найдутся наши сторонники. Даже уверен в том!
С этого дня началась его работа в столице. Вместе с Ольгой они развозили «уральские гостинцы», литературу, выполняли роль связных. А по вечерам он помогал брату налаживать учебу в только что созданных дружинах. Незаметно пролетели три недели.
— Что же с конференцией, Эра? — напомнил он брату. — Когда же она состоится? И где?
Эразм загадочно улыбнулся.
— А вот завтра в столовой политехнического института получим явки, и тогда все станет ясно.
— А пока, выходит, тайна?
— За семью печатями!
— Даже для тебя?
— Даже для меня, Ваня…
Всероссийская конференция военных и боевых организаций открылась через несколько дней в финском городе Таммерфорсе. Местные рабочие социал-демократы встретили русских революционеров по-братски, оградив их от всяких забот о еде и ночлеге. Для каждого делегата нашлось местечко в уютных рабочих квартирах, а для заседаний им предоставили большой зал Народного дома, причем не делали из этого большого секрета.