Без черемухи
Шрифт:
Через полчаса весь двор заставился санями. Кузнец был возбужден больше всех. Он бегал и кричал, как на пожаре. Лавочник и прасол прикатили на двух санях. Огородник был тоже возбужден: он то подбегал к своим саням, у которых стоял его малый в больших сапогах с кнутом, то убегал к сеновалу, как бы проверяя, хватит ли сена.
Прежде всего все захватили по большой охапке подстелить в сани и дать лошади, не в счет.
– - Эй, больше двух охапок не брать!
– - крикнул председатель, стоя с вилами у сеновала, так
– - Мы и две хороши накрутим,-- сказал кузнец, натягивая веревку на огромной вязанке и наседая на нее коленом.
И, правда, накрутил такую, что когда пошел с ней к саням, то самого было не видно, а только двигалась какая-то копна на двух палочках.
Бабы, приехавшие без своих мужиков, выбивались из сил, чтобы побольше захватить в две охапки. Столяриха связала свои вязанки, вцепилась в них, но поднять не смогла. Заплакала с досады и, оглядываясь на сеновал, где со всех сторон мужики, как муравьи, тащили сено, причитала:
– - Господи, батюшка, силы нету.
– - Прямо кишки все себе повыпустят, -- говорили мужики, глядя, как мучаются бабы.
– - Эй, по восьми пудов, больше не брать!
– - кричал председатель.
– - Чего стоишь, зеваешь!
– - закричал, подбегая к сыну, весь потный огородник, нырявший уже несколько раз за сарай и весь обсыпанный мелким сухим сеном.
– - Накладывай.
– - Успеется, не уйдет, -- сказал малый.
– - У дурака успеется, а умный за это время два воза свезет.
– - И сам, схватив лошадь за вожжу, оглядываясь на нее и попадая в снег, бегом повел ее к сеновалу.
– - Гони скорей, -- торопливо говорил он сыну, когда тот ехал уже на возу в ворота.-- Сам дома оставайся, скажи, чтобы заместо тебя Митька ехал, да чтоб твою шапку не надевал, чертенок, а то ходите в одной, за десять верст видать, что из одного двора.
Около сеновала шла горячая работа. На самом сеновале работали человек десять дюжих мужиков, сваливая оттуда в несколько вил валом сено на возы, как будто спасая его от пожара. Не попавшее на воз и свалившееся на землю сено мгновенно исчезало куда-то, точно проваливалось сквозь землю.
– - Да ты что же это накручиваешь-то!
– - кричал председатель на кузнеца, который наваливал столько сена, что сани у него трещали, и сам он сидел, как на каланче.
– - Сколько это у тебя выйдет?
– - Восемь пудов...-- хрипло и не оглядываясь, весь в поту и в мелком сене, отвечал кузнец, подхватывая новую охапку и уминая ее ногами.
А в ворота скакали уже те, кто успел один раз свезти.
– - Глянь! Эти-то, окаянные, опять прискакали...
– - Вы зачем сюда опять заявились?
– - Да мы посмотреть...
– - Братцы, старайтесь, чтоб по совести!
– - кричал своим тоненьким голоском Степан.
– - В лучшем виде будет, -- отвечал кузнец, наступая ногой на конец
Навившие воза гнали домой лошадей так, что в воротах на раскате, стукнувшись о столб, только гокали и терли потом себе под ложечкой.
Кончили сено, на двор прибежали беднейшие -- Степанида, Захар Алексеич, которые бегали по деревне и просили подводу, так как той же Степаниде при разделе инвентаря достался тележный передок с двумя старыми колесами.
Захар Алексеич, поспешивший, должно быть, первый раз в своей жизни, прибежал в своей большой овчинной шапке на двор с таким видом, с каким прибегает хозяин на пожар своего дома, когда уже все сгорело, он и ахал, и хлопал по полам полушубка руками, и оглядывался -- то на сеновал, то на выезжавшие со двора воза.
– - Иван Никитич, сделай милость, дай сани...
– - Нет у меня саней...
– - торопливо сказал Иван Никитич и сейчас же заторопился куда-то.
И к какой кучке беднейших ни подходили, кучка редела, и через минуту они оставались одни и с озлоблением взглядывали друг на друга, так как каждую минуту встречались нос к носу.
– - Да чего вы беспокоитесь-то? Раз сказано -- по восьми пудов... Ай уж в самом деле?
– - По восьми-то по восьми, а ты захватывай скорей!-- сказал какой-то мужичок, только что навивший свой второй возок и торопливо проводивший мимо лошадь.
– - Кончили, что ли?
– - крикнул председатель.
– - Кончили.
– - В рабочую пору так не работал, -- сказал кузнец, сдвинув со лба назад шапку и утирая фартуком пыль и пот с лица.
– - Восемь пудов, а взопрел так, что полушубок мокрый.
– - А нам-то что же?!
– - сказали беднейшие.
– - Остальное все -- ваше, -- отвечал Сенька, -- делите. Старайтесь, чтоб по совести.
НЕРАСПОРЯДИТЕЛЬНЫЙ НАРОД
Какой-то человек в картузе и с плетеной сумкой, с которыми ходят на базар за провизией, подошел к запертому магазину. Загородившись ладонями, чтобы не отсвечивало, он постучал в грязное запыленное окно, пробитое пулей и заделанное деревянной нашлепкой.
Из двери выглянул другой человек в кожаной куртке и сказал:
– - Подожди немножко, пианино кончу чистить, тогда вместе пойдем.
Дверь опять закрылась, человек с сумкой остался ждать и, поставив сумочку на порог, стал свертывать папироску.
Шедшая по другой стороне улицы старушка с веревочной сеткой, в которой у нее болталось несколько морковок, увидев стоявшего перед магазином человека, вдруг остановилась, посмотрела на вывеску, потом по сторонам на другие вывески и торопливо, точно боясь, как бы ее не опередили, перебежала через улицу. Присмотревшись из-под руки на человека, стоявшего у магазина, она пристроилась стоять сзади него с своей морковью.