Без названия
Шрифт:
– Тебя тоже туда тягали?
– спросил Огановский Чаусова.
– А как без меня обойтись. Я же был лучшим другом покойника, хмыкнул Чаусов.
– Ты мне скажи лучше, - кивнул он на лист ватмана, где был карандашный рисунок девушки, - откуда достаешь таких натурщиц?
– Их полный город. Надо просто уметь увидеть, раздеть глазами, а сторговаться не проблема. Когда привожу сюда, они уже тут сами раздеваются.
– Как-нибудь пригласил бы на такую, - улыбнулся Жадан.
– Тебе все подай: леща, пива да еще и бабу!
–
– Будете хамить - выгоню обоих, - Огановский огромными руками потер широкую грудь, поросшую темными волосами...
В мастерской стало темней, видимо, наползала туча. Но приятелям было все равно. Перебрасываясь фразами, они лакомились лещом и пивом...
Полоска бумаги с печатью действительно была сорвана. Капитан Кисляк достал из кармана лупу, приник к замку, долго рассматривал, затем сказал:
– Замок цел, никто не ковырялся, никаких свежих царапин. Если и открывали дверь, то ключом - родным либо заранее подобранным.
– Но родной ключ у меня, - сказала Кира.
– А разве не могло быть еще одного?
– возразил Агрба.
– У того же Пестерева или у любовницы Гилевского, как ее там...
– Долматова, - подсказала Кира.
– Во-во! Вроде самые близкие Гилевскому люди.
Кира достала из сумочки ключ, он легко вошел в замок, дверь отворилась, они прошли в квартиру. Их сразу окутала духота давно непроветривавшегося помещения, запах пыли, лежавшей на мебели.
Они начали планомерно осматривать квартиру, стараясь ни к чему не прикасаться. Кира хорошо помнила с момента прежнего посещения, что где висело, лежало, стояло. На первый взгляд все было на прежних местах.
– Ну что?
– спросил Агрба.
– Если бы сняли картину, икону, хотя бы одну, или перевесили на другое место, остался бы след на обоях - невыгоревшее место. Фарфор, статуэтки тоже на своих местах - на всем нетронутая пыль, - сказала Кира.
– Если бы что-то взяли, остался бы след - отсутствие пыли.
– А "пальчики" все-таки есть, - отозвался Кисляк. Он немного присел у стола и смотрел вдоль его полированной глади.
– Кто-то оперся ладошкой о стол, - он открыл чемоданчик, достал порошок, кисточку, пленку и принялся за дело.
– Ладошка маленькая, - закончив все свои манипуляции, сказал капитан Кисляк, - и пальчики узенькие, подростка либо маленького худенького человека, либо дамские.
– Что же это, он или она квартиру вскрыли, вошли, походили, бесстрашно наследили и ничего не взяли?
– спросил Агрба.
– Не на экскурсию же приходили. Не похоже, чтоб детишки.
– Но что-то же искали здесь, - сказала Кира.
– Значит не ограбление, - отозвался Кисляк.
– Мне пришла в голову такая мыслишка, - произнесла Кира.
– А зачем "ему" или "ей" нужно было похищать у самого себя?
– Что вы имеете в виду?
– не понял Джума.
– Пестерев сказал мне, что Гилевский обещал ему завещание
– А ключ у него откуда?
– спросил Джума.
– А что если Гилевский дал ему когда-то второй ключ, на всякий случай, вдруг заболеет, мало ли какие непредвиденные обстоятельства мог иметь в виду старый человек, - сказала Кира.
– Тогда надо иметь в виду и его любовницу, Долматову. Ей ведь уже не обещание дал Гилевский, а оставил завещание, - сказал Джума.
– Может и ей по какой-то причине захотелось наведаться. Нам-то знать не дано, что у нее в голове, какие мыслишки возникли в связи со случившимся.
Молчавший Кисляк произнес:
– Джума, я тебе уже не нужен?
– Нет, Петя, большое спасибо.
Кисляк, попрощавшись, ушел.
– А может они дуэтом побывали здесь?
– спросил Джума.
– Пестерев и Долматова. Мы же не знаем, знакомы они или нет, если да, то в каких взаимоотношениях, может у них тут общий интерес. А может этот интерес свел их еще до убийства старика, и они обтяпали это дело? Видите, сколько вариантов. А ответить-то мы не можем ни "да", ни "нет".
– Нужны "пальцы" Пестерева, Джума, - твердо сказала Кира, медленно отметив, что от слов Джумы отмахиваться ей нельзя.
– Постараюсь достать. Он вышел уже на работу. Крутит свою баранку. Я через ГАИ попробую, чтоб с баранки сняли. А вот, как с "пальцами" Долматовой?
– Это я беру на себя.
– Они покинули квартиру, снова опечатали дверь и ушли...
Перед приходом Долматовой Кира выложила пачку сигарет и свою зажигалку "Клиппер" на видное место на столе, сказала Скорику:
– Виктор Борисович, я начну с нею разговор, а потом через какое-то время скажу, что мне надо минут на пятнадцать выйти, вы ее займете чем-нибудь?
– Постараюсь, если она разговорчива, - ответил Скорик.
– Она очень следит за своей внешностью, как я поняла. Значит, к интересным мужчинам не безразлична. А вы у нас самый интересный.
– А вы у нас самая льстивая, - засмеялся Скорик.
– Хорошо, подыграю...
Если прошлый раз Долматова была одета во все темное, с намеком на траур, то сейчас на ней была более свободная по краскам одежда, но вовсе не броская - хорошее платье в мягких серо-коричневых тонах, изящные туфли без каблуков, в тон ко всему сумочка, а на лице побольше макияжа.
– Садитесь, Людмила Леонидовна, - предложила Кира.
– У вас есть что-нибудь новое?
– спросила Долматова.
– Работаем, - ответила Кира.
– Людмила Леонидовна, вы знали о том, что у Гилевского есть родственник Пестерев Вадим Никитич?
– Да, даже однажды покойный Модест Станиславович познакомил нас, он, кажется, шофер.
– Вы поддерживали с ним отношения?
– Абсолютно никаких. Я и видела-то его всего один раз.
– И какое он на вас произвел впечатление?