Без оглядки на богов. Взлет современной Индии

Льюс Эдвард

Одним из самых болезненных переживаний в моей жизни было посещение в Дели трущобного района Сандер Нагри, что по иронии означает в переводе «красивый город». В Сандер Нагри, расположенном всего в нескольких милях от действительно красивых и основательных домов столичного Дели, построенного в 1920-е годы по проекту британского архитектора Эдвина Лаченса, обитают десятки тысяч людей, живущих в условиях, казалось бы, давно канувших в Лету. Меня сопровождал член группы Паривартан, что означает «обновление», которая досаждает чиновникам индийской столицы не меньше, чем группа Аруны Рой – бюрократам Раджастана. Меня привезли познакомиться с группой местных женщин в небольшой зал, выходящий на одну из узких, но веселенько украшенных боковых улочек этого трущобного района. На одной из стен зала висела большая надпись на хинди: молчание – смерть.

Каждая из собравшихся там женщин пережила немыслимые ужасы. Одна пришла в полицию, чтобы зафиксировать факт изнасилования. Ее затащили в камеру и изнасиловали те, к кому она пришла за помощью. У другой погиб ребенок – он играл на улице, свалился в дренажную канаву и захлебнулся в нечистотах. Местный член городского законодательного собрания Дели обещал провести

расследование, но после этого она о нем больше не слышала. Третья – вдова, которая несколько лет пыталась получить свидетельство о смерти мужа, что позволило бы ей получать небольшую пенсию, но так и не добилась успеха, так как у нее не было денег на взятку. Все это отдельные ужасные случаи. И я не хочу создать впечатления, что жизнь индийских бедняков вся состоит только из непрерывных мучений. Как и многих других приезжих, меня всегда поражает нередкий в индийских трущобах дух общности и веселья. И покоряет щедрость их обитателей к чужакам и друг к другу.

Многие женщины, с которыми я говорил, и индийцы-бедняки, которых я встречал в деревнях и городских трущобах, не могли реализовать свое право на получение субсидируемых продуктов питания. Административный аппарат в Индии бывает нерадивым и безответственным. И армия правительственных статистиков, а также независимые исследователи убедительно доказывают, что вина лежит именно на государственном аппарате [65] . Все документы с небольшими вариациями неизменно указывают на то, что государственное зерно не доходит до тех, кому оно предназначено. Размах воровства разнится от штата к штату, но в лучших из них, таких как Керала или Тамилнад, до бедняков доходит не более 80 % субсидируемого продовольствия. Для сравнения, во втором по уровню бедности штате Бехар на севере страны с населением 75 млн человек разворовывается более 80 % продовольственной помощи. В среднем по Индии расхищается от четверти до половины продовольствия. Факты свидетельствуют, что воровство стало рутинным обычаем на всех уровнях государственного аппарата.

65

См., например, доклады Индийской плановой комиссии, правительственного Центра изучения коррупции, работы известного экономиста Жана Дрезе или отчеты Центра изучения развивающихся обществ, расположенного в Дели.

Одна из женщин в Сандер Нагри рассказала о том, как она пыталась, но долго не могла получить карту BPL (below poverty line — «за чертой бедности») на получение субсидируемых зерна, керосина и сахара, положенных ей и ее семье. При этом правительственные доклады показывают, что до 40 % тех, кто имеет карты BPL, отнюдь не бедны. Они достали эти карты за взятку. Таким образом, от четверти до половины субсидируемых продуктов питания в Индии расхищается, а почти половина оставшегося уходит не по назначению – мошенникам. «Они даже не давали мне бланк заявления, пока не получили от меня взятку, – рассказала женщина, перебравшаяся в Дели из штата Бехар. – А когда я им заплатила, они дали мне бланк на английском, которого я не знаю. Так что мне пришлось еще заплатить какому-то человеку на улице, чтобы он заполнил для меня заявление». Получив, наконец, заветную карту, женщина отправилась в местную лавку «Справедливая цена». Оказалось, что та почти всегда закрыта. А когда открыта, там нет ничего, кроме заплесневелой пшеницы. Она показала мне мешочек с этим зерном, кишащим насекомыми. Понятно, что лавочник продал хорошее государственное зерно на черном рынке. Но ведь он не смог бы провернуть это без помощи целой сети продажных государственных чиновников.

Тогда я забыл спросить, какой работы она хотела бы для своих детей, когда те станут взрослыми. Но у меня нет сомнений, что большинство таких, как она, мечтают о том, чтобы их дети работали на государство. Это практичная мечта, так что с ними не поспоришь, хотя это мечта об увековечении той самой коррупции, жертвой которой они являются. Пратар Бхану Мехта, изучающий поэзию, пишет о двойственности отношения индийцев к государству как о «гражданской войне, идущей в наших душах». И далее: «В обществе, которое нечасто признает ценность и достоинство индивидов, и где лишь немногим дается возможность доказать свою значимость с помощью выдающихся свершений, коррупция – это способ заявить, что ты чего-то стоишь» [66] . Работа на государство дает статус, деньги и возможности. Для жителей трущоб работа на государство – самый очевидный путь к лучшей жизни. Для бедняков государство и враг, и друг. Оно терзает их воображение перспективой выбраться с его помощью из нищеты, но тех, кто обращается к нему за помощью, обычно награждает зуботычиной. Оно внушает им страх и надежду. Для бедных индийцев государство как жестокий отец, от которого никуда не уйдешь. И через них его грехи получают дальнейшую жизнь.

66

Mehta, The Burden of Democracy, p. 104.

* * *

Мы мирно обедали с высокопоставленным работником Индийской административной службы южноиндийского города Бангалора Санджоем Дасгуптой, когда произошло нечто необычное: Дасгупта разрыдался и несколько минут не мог успокоиться. Мы сидели в клубе «Бангалор», очень традиционном заведении, куда имеют доступ только члены клуба. Одна из реликвий клуба – вставленный в рамку неоплаченный счет на имя Уинстона Черчилля, который служил в этих краях армейским офицером в 1890-х годах. Вероятно, в силу традиций клуба, никто, казалось, не обратил внимания на необычное поведение Дасгупты. Перед этим государственный чиновник рассказывал мне о британском окружном коллекторе капитане Томасе Муне, который в конце XIX в. сумел преобразить жизнь сотен страдавших от засухи деревень в окрестностях Бангалора. Не вылезая из седла, он годами ездил по просторам индийского юга в поисках подходящих мест для устройства колодцев. Даже

сегодня, спустя сто с лишним лет, местные крестьяне чтят память этого колониального чиновника, оставляя скромные приношения у обустроенных по его приказу колодцев. В конце 1990-х годов Дасгупта стал преемником капитана Муна в качестве окружного коллектора в округе Колар, расположенном в южном штате Карнатака. Дасгупта был растроган тем, что крестьяне до сих пор хранят память о давным-давно умершем колониальном чиновнике, и принялся за поиски его заброшенной могилы. Найдя ее и приведя в порядок, он пригласил потомков капитана Муна и представителей его полка, давным-давно переведенного назад в Британию, чтобы почтить его память. «Все мы должны вдохновляться тем, с какой любовью и преданностью этот офицер служил бесправным крестьянам, – сказал мне Дасгупта. – Он отдал им всю свою жизнь». И тут он разрыдался.

Вполне возможно, что спустя несколько десятилетий обитатели Колара, поражающего суровой красотой природы, но обнищавшего края, страдающего от недостатка дождей, будут точно так же лелеять память Дасгупты. Побуждаемый чувством общественного долга, Дасгупта привлек самые современные технологии, чтобы улучшить водоснабжение. Если капитан Мун использовал для поиска мест с близкими подпочвенными водами свои любительские (и при этом достаточные) знания геологии, то Дасгупта заказал в расположенном в Бангалоре Индийском агентстве по исследованию космического пространства (Indian Space Research Organization, ISRO) спутниковые фотографии местности. С помощью этих фотографий удалось найти более 4000 древних, давно заброшенных и заилившихся «резервуаров», или небольших водохранилищ. Так была выявлена основа действовавшей когда-то в этих краях эффективной системы орошения. Дасгупта взялся за ее восстановление.

Я побывал в одной из деревень, пожинающих плоды его усилий. Там мне поведали, что до того, как Дасгупта приступил к своему проекту восстановления заброшенных резервуаров, только богатые крестьяне могли рассчитывать на регулярное орошение своих посевов, потому что только у них были средства подсоединиться к электросети, купить электронасосы и пробурить скважины до водоносного горизонта. Но в результате усиленного выкачивания уровень подземных вод понизился с 40 футов в 1960-х годах до более 600 футов к началу XXI в. Старые колодцы пересохли, а копать новые на такую глубину крестьянам не под силу. К этому времени древняя техноогия сбережения дождевой воды в резервуарах, в которые вода отводилась с помощью сотен дренажных каналов, оказалась прочно забытой. Забота о состоянии резервуаров и дренажной сети в каждой деревне была наследственным занятием одной семьи. После получения независимости в 1947 г. правительство заявило, что заботу об оросительных системах берет на себя, дабы обеспечить развитие экономики. Все это происходило по всей Индии. Однако такие инициативные люди, как Дасгупта с его проектом, очень редки. Заботясь о бедных, штат предоставляет крестьянам даровое электричество, чтобы они могли орошать посевы водой из подземных источников. Но воспользоваться бесплатной электроэнергией могут только богатые крестьяне. Их мощные насосы выкачивают из-под земли воду, которая когда-то была доступна всем, и уровень подземных вод постоянно понижается. А раз богатые ничего не платят за электричество, их насосы работают непрерывно. «Когда что-нибудь раздают бесплатно, потребление всегда становится чрезмерным», – сказал Дасгупта. Как это зачастую и бывает, разрыв между словами и делами индийского государства чрезвычайно велик. Во имя заботы о бедных их лишили доступа к воде.

Тем не менее, обратившись к помощи ISRO, Дасгупта обнаружил, что некоторые учреждения индийского государства работают практически не хуже, чем в аналогичные структуры в развитых странах. ISRO, созданное в 1960-х годах Викрамом Сарабхаем, выходцем из старой семьи промышленников из западноиндийского штата Гуджарат, отвечает за запуск и эксплуатацию спутников, делая это достаточно эффективно. Такие страны, как Малайзия и Таиланд, покупают у индийцев спутниковую информацию для своей метеослужбы. То же самое делают специалисты ООН, изучающие процессы глобального потепления. Так же поступил и Дасгупта [67] .

67

Я был очень опечален, узнав, что в конце 2005 г. Дасгупта внезапно умер от сердечного приступа.

Некоторые страны, и в том числе США, давно подозревают, что разработки ISRO, используемые для производства спутниковых ракет – носителей, сразу передаются индийским военным в рамках программы создания баллистических ракет с ядерными боеголовками. Агентство отвергает обвинения, настаивая, что никак не связано с военными. «Это как если бы вас спросили: вы перестали наконец-то бить свою жену? – говорит С. К. Дас, высокопоставленный служащий ISRO. – Как бы вы ни ответили, вы не докажете, что вы ее никогда не били». Но ISRO убедительно доказывает, что индийское государство способно действовать эффективно и ответственно, когда действительно хочет этого. Например, Избирательная комиссия Индии, отвечающая за организацию и проведение полностью компьютеризованных национальных выборов, в которых принимает участие более 600 млн избирателей, ведет свои дела честно и прозрачно, так что западные наблюдатели говорят, что выборы в Индии «могут выдержать сравнение с выборами в любой стране третьего мира и даже в большинстве стран первого мира» [68] . Каждые общенациональные выборы в Индии – это, по определению, крупнейший в истории акт демократического волеизъявления. И никто еще не обвинял Индию в подтасовке результатов выборов. Точно так же беспримерны по масштабу индуистские праздники омовения, проводящиеся каждые двенадцать лет у слияния вод Ганга и Джамны. В дни праздников на берегах этих рек собирается десять миллионов паломников, и государство каким-то образом справляется с задачей поддержания чистоты и порядка. Все это примеры весьма впечатляющих достижений государственной логистики.

68

Rudolph and Rudolph, In Pursuit of Lakshmi, p. 89.