Без оглядки на богов. Взлет современной Индии

Льюс Эдвард

Большинству деревенских жителей нижеследующее описание Индии конца XIX в., какой ее с детства запомнил знаменитый индийский писатель, и сегодня покажется абсолютно точным. «Казалось, что над головой, сливаясь с небесами, нависает непоколебимая сфера правосудия и порядка, бессонно заботящаяся о том, что происходит внизу» [54] . Другие наблюдают склонность современных индийцев считать государство чем-то «подобным муссону, частью природы» [55] . А с природой воевать нет смысла.

54

Nirad С. Chaudhuri, Autobiography of an Unknown Indian, introduction (London: Macmillan, 1951).

55

Rudolph and Rudolph, In Pursuit of Lakshmi, p. 61.

Я бывал во

многих побеленных колониальных бунгало, в которых в Индии живут окружные коллекторы, и заглядывал в их окружные штаб-квартиры, где царит это должностное лицо, объединяющее в себе функции местной судебной и исполнительной власти. Хотя в кабинете окружного коллектора теперь висит портрет Махатмы Ганди, а не короля Георга IV, британский колониальный чиновник почувствовал бы себя здесь как дома. Коллектор окружен роем посыльных и по территории своего округа никогда не передвигается без толпы сопровождающих. В каждой деревне его (а теперь все чаще ее) встречают как кинозвезду и украшают цветочными гирляндами, сплетенными из жасмина, бархатцев и гвоздик. Население среднего индийского округа составляет почти 2 млн человек – больше, чем во многих государствах – членах ООН, и потому редкая деревня может похвастать тем, что в ней побывал окружной коллектор. Поэтому деревенские старосты готовы буквально вывернуться наизнанку, чтобы за краткое время визита произвести впечатление на бурра сахиба. Даже транспортное средство сборщика, белый «амбассадор» с требовательно сверкающей на крыше красной мигалкой, почти не изменился со времен моторизованного завершающего периода колониального прошлого.

Среди сегодняшних должностных лиц Индийской административной службы много чрезвычайно достойных граждан, исполненных желания улучшить жизнь простых людей. Но мало кому удается сохранить тот идеализм, который воодушевлял их в начале карьеры. Я потерял счет окружным коллекторам, которые жаловались мне на то, что не выдерживают нарастающего напора со стороны всевозможных ходатаев, просителей, жалобщиков, истцов и лизоблюдов. Они, как король Кнут, не в силах остановить прилив. Подобно своим британским предшественникам, они, как правило, приезжают на место службы издалека, не имеют личных связей там, где служат, и не могут опереться на поддержку друзей и коллег. Они работают дни напролет, а иногда и по ночам, потому что в индийском захолустье просто нечем себя занять.

Но многие высокопоставленные служащие ИАС, особенно начиная с 1970-х годов, когда на коррупцию в Индии стали смотреть как на самое обычное явление [56] , сами погрязли в коррупции. Многие из них даже считают жульничество нормальной составляющей своей профессии. А раз чиновники ИАС несменяемы, местные жители в практически ничего не могут сделать с коррумпированным начальником (и это при условии, что они усматривают в его действиях что-то предосудительное). В предыдущей главе мы встретились с Аруной Рой и Никхилом Дей из группы MKSS («Организация [борьбы] за расширение возможностей рабочих и крестьян»), которая ведет войну с коррупцией в беднейших районах Индии. Их кампания за прозрачность и подотчетность административного аппарата – один из самых впечатляющих вызовов системе, созданной еще в имперский период, канувший в лету более двух поколений назад.

56

Индира Ганди, которая была премьер – министром на протяжении большей части 1970-х годов, высказалась так: «Ну что с этим поделать? Это общемировое явление». В мировом индексе коррупции, ежегодно составляемом неправительственной организацией Transparency International, штаб-квартира которой расположена в Германии, Индия неизменно занимает одно из худших мест.

Вместе с Аруной и Никхилом я побывал на главной площади Беавара, главного города в их округе Раджастана, где они провели сорокадневную сидячую забастовку протеста, пытаясь побудить местные власти раскрыть информацию об административных расходах. Их акция, привлекшая внимание всей страны, не была вызвана какими-то абстрактными соображениями. В некоторых частях страны, где от голода людей спасают только государственные программы помощи, десяткам тысяч было отказано в выплате гарантированной минимальной заработной платы (73 рупии, или 1,75 доллара, в день) за недели и месяцы тяжелейшего физического труда. Другие обнаружили свои имена в ведомостях оплаты за участие в общественных работах, не проработав ни дня. Коррумпированные чиновники присваивали себе заработок этих «мертвых душ», которые, судя по отчетам, якобы усердно занимались ремонтом дорог или противопаводковых плотин, зачастую тоже существующих только на бумаге. Принудив администрацию опубликовать детальные данные о своих расходах, активисты MKSS занялись проверкой этой официальной информации. В одном сельском районе (панчаяте) объединяющем несколько деревень, они обнаружили, что из 6,5 млн рупий государственных расходов украдены 4,5 млн рупий. Панчаят назывался Джанавад.

«Это была настоящая комедия, – рассказал Никхил. – Чиновники привезли нас осматривать противопаводковую плотину, которая, по нашим сведениям, в их планах и отчетах фигурировала как четыре разные

плотины. Потом нас три раза возили на одну и ту же плотину, всякий раз другой дорогой, чтобы мы не поняли обмана. Мы даже не злились на них. Это было невероятно смешно». Расследование, проведенное Аруной и Никхилом, вскрыло фиктивные платежные ведомости, выявило существующие только на бумаге больницы и школы и обнаружило десятки тысяч человек, не получивших платы за участие в общественных работах. Встревоженное вниманием прессы, правительство Раджастана вынуждено было провести собственное расследование. Все обвинения подтвердились, но никто из чиновников не был даже уволен, а о судебном преследовании не было и речи. Тем не менее в Раджастане история с Джанавадом стала символом борьбы с продажным чиновничеством. «Мы не отчаиваемся, потому что наши достижения реальны, – сказала Аруна. – В будущем жизнь коррумпированных бюрократов станет нелегкой. Мы повышаем издержки коррупционеров».

В ходе устраиваемых MKSS регулярных акций протеста участник группы Шанкар Сингх, кукольник и исполнитель народных песен, развлекает тысячи крестьян представлениями, прославившимися во многих деревнях Раджастана. «Они [чиновники] сочные, как арбузы, – поет на хинди Шанкар перед протестующими. – Рожи красные, как помидоры. Они умеют только давать лживые обещания. Прищемим носы этим высокомерным господам! Они пишут списки из несуществующих имен и разворовывают наши деньги. Прищемим их задранные носы!» Представления Шанкара, устраиваемые под носом у тех, кому он хотел бы его прищемить, вызывают всеобщее веселье в деревнях. Они полны юмора, и присущая им непочтительность демонстрирует демократичность Индии. В Индии чем ниже уровень власти, тем больше коррупции и тем больше власть чиновников над жизнью народа. Это находит отражение в уровне участия в голосовании: чем выше уровень выборов, тем меньше они интересуют избирателей, а ниже всего процент голосующих на общенациональных выборах. Участие в выборах в панчаят – орган сельского самоуправления, охватывающий несколько деревень, – зачастую выше, чем на выборах в национальный парламент. Когда я был в доме водителя моей тещи Вирендера в деревне в штате Уттар-Прадеш, меня удивило, что никто не знает имени своего депутата в парламенте страны. Зато почти все знали имя своего представителя в законодательном собрании штата.

Никхил свозил меня в офис соседнего панчаята Виджайпура, главой которого был избран Калу Рам, входящий в MKSS и не связанный ни с какими политическими партиями. Рам, принадлежащий к далитам (касте неприкасаемых), сказал мне, что к окружному коллектору ходит только в сопровождении своих людей. В его приемной нет ничего, кроме пластиковых стульев и кое-как работающего вентилятора. Нас усердно потчевали чаем с молоком, который подавали в небольших металлических кружках. Рам сказал мне: «Когда меня избрали, я в одиночку отправился к коллектору, чтобы взять деньги, выделенные на наш панчаят. Он сказал: давай договариваться. Я понял, что в одиночку ходить к нему бессмысленно. К чиновникам нужно ходить в компании, чтобы они потом не могли отпереться от своих слов».

У входа в приемную Рама, которую он будет занимать в течение четырех лет, прикреплен большой желтый щит со списком всех местных проектов общественных работ, таких как ремонт дорог, строительство пунктов акушерской помощи, новых колодцев и центров отдыха и развлечений. У каждого пункта этого списка проставлена дата окончания проекта и сумма выделенных на него денег. Там же на стене платежные ведомости по общественным работам, чтобы каждый мог проверить, включено ли его имя и правильно ли ему платят деньги. Все это результат проводимой MKSS кампании за право на информацию, которая заставила правительство Раджастана принять соответствующий закон в конце 1990-х годов. Пример Раджастана привлек внимание всей страны. В 2005 г. Дели принял общенациональный закон о праве на информацию. Бывший министр по реформе административного аппарата Арун Шоури был бы поражен, узнав, что Дели исключил из текста закона некоторые дополнения, вписанные на полях официальных документов, – независимо от того, какого цвета чернилами они были вписаны. Аруну и Никхила это не удивляет. Они знают, что надувательство чаще всего скрывается в примечаниях, выполненных мелким шрифтом.

«Так трудно отучить людей от привычки платить за то, что принадлежит им по праву», – сказал Рам. Например, людям для получения продовольственной помощи часто бывает нужна копия свидетельства о рождении, причем эта копия должна выдаваться им бесплатно. Но обычно с них пытаются слупить за это 300–400 рупий. Вдове может потребоваться свидетельство о смерти мужа, чтобы доказать право на пособие. Во время нашей с Рамом беседы в его приемную с призывами о помощи влетели два охваченных паникой человека в белых тюрбанах. Это оказались мелкие местные чиновники, испугавшиеся, что полиция обвинит их в злоупотреблении общественной собственностью. Собственностью в данном случае был большой лист бумаги с именами будущих участников общественных работ. Бумагу сожрала соседская коза, заявили они. Меня поразил этот индийский вариант известной ситуации: «Мое домашнее задание съела собака». Но все присутствующие без колебаний поверили в эту историю. «Соседская коза вполне могла сжевать их платежную ведомость, – пояснил Никхил. – Сейчас засуха, все ждут муссона, травы нет, и козы едят все подряд, в том числе и бумагу». Я решил воздержаться от шутки по поводу козлов отпущения.