Безымянные боги
Шрифт:
Они немного попетляли по коридорам, причём почти везде таких высоких, что Ждану даже не пришлось пригибать голову. Волхв шёл уверенно, будто ходил тут тысячу раз, сворачивал где надо, изредка кивал встречным послушникам и другим чародеям, спешащим по своим делам, Ждан даже притомился немного, едва поспевая за стариком. Путь завершился на широкой каменной площадке с массивным столом и такими же лавками, наверняка рассчитанными на вес богатыря. Стол оказался уставлен простой, но сытной снедью: каша, томлёные овощи,
Волхв молча устроился за столом сам, и жестом пригласил отрока. Также первым наложил себе каши, овощей, подцепил ловко выхваченным ножом солидный кусок мяса и с аппетитом начал жевать, Ждан тоже последовал его примеру, благо аппетит у него в последние дни был просто зверским.
— Ну, — произнёс волхв, когда насытился, — расскажешь о своих подвигах?
— О каких? — поспешно прожевав мясо, поинтересовался Ждан.
— А у тебя их столько, что уже и не упомнить всё? — откровенно развеселился старец.
Ждан смущённо засопел. Он к таким разговорам не привык и почувствовал себя совсем неуютно.
— Другие отроки говорят, будто ты волкодлака голыми руками задавил.
— Врут, — хмуро буркнул. — Об землю его зашиб, как ты учил, отче.
— Вот, значит, как, — Твёрд сокрушённо покачал головой и надолго задумался, глядя в сторону, Ждан тоже замолчал, пытаясь понять, что сделал не так. Может, съел слишком много? Так, сами виноваты, вон сколько снеди понаставили, попробуй удержись.
— А что же ты не рассказываешь, как колдуна упырьего камнем зашиб?
— Так, а что там рассказывать? — пожал плечами отрок. — Ближе всех оказался, вот и зашиб, он-то хлипкий совсем был, колдун их. Всю силу татям своим раздал. Такой победой разве можно хвастать?
Неожиданно для Ждана волхв расхохотался, громко и совершенно искренне и смеялся, пока слёзы из глаз не брызнули.
— Верно про тебя Явор сказал, — проронил он отсмеявшись. — Силён, а силой хвастать не любишь. Ну а то, что конницу прикрыл, да товарищей, израненных велел волоком тащить, это как же?
— А там о чём сказывать? — снова удивился Ждан. — Я тащил, так и меня из боя вытащили, не бросили. У нас так не принято…
— Не принято, — задумчиво повторил за отроком волхв. — А я вот, с ходу целый десяток тебе назову командиров, от десятника до воеводы, которые бы раненных бросили, чтобы остальных спасти.
— Так, пусть они и бросают, — не повёл бровью Ждан. — А я так поступать не буду.
— Что так?
— Враги не убьют, так сам себя в могилу сведёшь от стыда, да совести, а заложным [1]становиться… не хочу. Не по-воински это.
— И то верно, — согласился старик. — Только у тех воевод совести не то, что не было, она у них и не гостила никогда.
— Ты прости, отче, — поклонился волхву Ждан, — но мне такие речи сложны. Не понимаю я ни
— Ты сядь, отрок, — жёстко велел Твёрд. — не тебе меня учить, как речи вести, мал ещё, хоть и ростом c мельницу вымахал. Или ты думаешь мне поснедать не с кем или побрюзжать по-стариковски?
— Прости, отче, — смиренно прогудел Ждан. — Не гневайся.
— Сядь, я сказал. Вот так хорошо. А теперь слушай да отвечай, когда спрошу. Вспоминай и рассказывай, о чём со стервью речи вели? Что колдун через них предлагал? Да давай-ка без лишних слов.
— Знамо, что, — пожал плечами отрок. — В полон предлагал пойти. Говорил, что нет у нас перед Великосветьем ни долгов, ни заветов.
— А вы?
— А мы ему и ответили, дубиной по репе.
— Выходит, живыми хотел взять вас?
— Выходит так, отче. — отрок наморщил лоб, припоминая. — Он ещё баял, что ему самому-то мы хоть живыми, хоть мёртвыми сгодимся, но не его воля была.
— Вот, значит, как… — не глядя на отрока, пробормотал Твёрд, а вслух сказал: — Как на упырей нарвались?
— А того, отче, и не ведаю. Отродясь на том месте их, не встречали. Слишком уж близко к границе, и света много, и разъезды да пешие отряды часто ходят, а тут… три десятка меченных.
— Вот именно, — постучал по столу узловатым пальцем чародей. — А почему они там так неожиданно появились?
— Того не ведаю, отче.
Твёрд только вздохнул горестно и пояснил:
— Вас они ждали. Смекнул? Именно вас. Не конных, не латников с рогатинами, а отроков, пусть крепких да умелых, но отроков.
— Да, как же так, отче?
— А вот так, парень. Выходит, кто-то им обсказал, как пойдёте и будь они похитрее, не было бы ни подвигов твоих, ни рубцов в боях полученных. Разорвали бы вас на кусочки, да раскидали бы по закоулочкам. На то и расчёт был.
— Так, а кто им обсказал-то? — озадачился Ждан, которому окончательно перестало нравиться, куда зловредный старик клонил.
— Значит, есть кому, — поднял палец вверх волхв. — Значит, сидит кто-то в крепости, да добрых людей упырям, да вурдалакам за злато или обещания сладкие продаёт. Смекаешь?
— Да, как же так, отче?
— Ну вот, опять замычал, как телок, — сокрушённо произнёс Твёрд. — ты слушай, что тебе человек старый говорит, да на ус свой жидкий мудрость наматывай, а дивиться, да зубы от бессилья крошить потом будем. И сейчас, Ждан, я тебе говорю, что в Хорони сидит кто-то, кто предал и тебя, и десятника твоего Злобыню и всю чудь вместе со Великосветьем. И ещё скажу тебе отрок, что должен ты этого самого предателя изловить теперь.