Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья

Варшавский Сергей Петрович

— А завод? [49] — волновался дед Гордей. — Завод-то накрыли али как?

— Этого не скажу, — качал вихрами Илюха. — Не знаю…

Квилецкий молчал. Со стороны казалось, будто хлебнув на пустой желудок водки, он быстро захмелел и отключился. Однако это было не так.

Брякнувшая о столешницу бутылка заставила всех замолчать. В установившейся тишине главарь произнес спокойным и совершенно трезвым голосом:

— О хате в Марьиной Роще Ерши не знают, так что сидим ровно. Младший никого из наших не видел. Со старшим встречались

трое: я, Матвей и Боцман. Последнего уже закопали. Значит, нужно держать фасон [50] .

49

Завод — место, где фабрикуются фальшивые деньги, документы.

50

Держать фасон — вести себя достойно, гордо.

Матвей подвинул свой стул поближе.

— Фасон, говоришь? Это дело. И что ты предлагаешь?

— Нанести упреждающий удар.

— Вот это мне по нраву, — заулыбался пожилой уркаган. — Давай подробнее.

— Сашок, подойди ближе, — приказал главарь.

Малой послушно сел напротив.

— Матвей и ты, Сашок, — поочередно посмотрел в глаза корешам Квилецкий. — Вы знаете в лицо двух мясников — Старцева и его дружка Александра. К тому же видели бабу, с которой второй рисует дружбу. Верно?

— Само собой, — закивал Матвей.

Сашок подтвердил:

— При встрече в переулке узнал бы.

— Вот и отлично. Тогда слушайте сюда…

Глава пятнадцатая

Москва

14 июля 1945 года.

Отец и сын Ершовы были раздавлены происходящим. И если у Евгения Пантелеевича, когда он прощался с супругой Изольдой Сергеевной, лишь едва заметно тряслись руки, то сынок Борис откровенно плакал.

Покончив с арестом Ершовых, Старцев оставил для производства обыска в квартире Егорова, Баранца и Кима. Строго наказал им приглядывать за Изольдой Сергеевной и ее дочерью Елизаветой, чтобы те не подходили к телефонному аппарату и никому не звонили.

Затем арестованных спустили по лестнице, вывели из подъезда и усадили в разные машины. Через пятнадцать минут поездки по ночной Москве привезли на Петровку, где сотрудники НКВД передали их муровской охране и отбыли в распоряжение капитана Когута.

— Старшего — в одиночную камеру предвариловки. Проследить, чтобы не было контактов, — негромко распорядился Старцев. — Младшего в допросную.

Васильков очень хотел поприсутствовать на предстоящем допросе и недвусмысленно сигнализировал об этом Ивану взглядом.

— Добро, — согласился тот. — Сейчас перекурим и начнем.

Так называемая «допросная» находилась через пару помещений от кабинета группы Старцева. Она использовалась всеми оперативно-следственными группами Управления, и порой для проведения допроса образовывалась очередь.

Однако Старцеву и здесь был дан «зеленый свет». Едва он изъявил желание побеседовать с арестованными, допросную освободили и

привели в нее младшего Ершова.

* * *

— Слушай, надо взбодриться. Давай заварим крепкого чая, — предложил Иван, зайдя в кабинет.

— Давай. Я тоже постоянно зеваю. — Васильков подхватил чайник и направился к дежурному за кипятком.

Вернувшись, плеснул в приготовленный Иваном стакан с заваркой. Подождав пару минут, друзья разлили напиток по кружкам.

— Ты поначалу просто сиди и слушай. Не вмешивайся, а подмечай детали: как допрашиваемый себя ведет, ровным ли голосом отвечает, не путается ли в показаниях, — наставлял Иван, протянув товарищу кусочек комкового сахара. — Мы с тобой на фронте столько «языков» с вражеской территории доставили, а сами-то допросы редко практиковали. Приходится восполнять упущение.

— Верно. Но тогда наша задача была посложнее.

— Это с какой стороны поглядеть, — качнул головой Старцев. — Тут порой такие упертые экземпляры попадаются, что сидишь перед ним и думаешь: «Да лучше бы мне приказали всю твою малину с боем взять!»

— Неужели упрямее фрицев?

Шумно отхлебнув из кружки, Иван уверенно кивнул. Васильков вздохнул:

— Вот видишь: и для заполнения этого пробела мне придется сесть за парту.

— За парту сесть никогда не поздно. Я подскажу тебе несколько основных правил допроса, пока у нас есть время. А ты слушай и запоминай.

— Давай.

— Первое и основное правило: допрос является следственным действием по сбору доказательств участия того или иного лица в установленном преступлении. Вот сегодня во время обыска в заводской типографии наша группа обнаружила фальшивые документы. Мы догадываемся, кто организовал фабрикацию и поставил ее изготовление на поток, но доказательства причастности Ершовых к этому делу пока нет. Так вот, наша задача состоит в том, чтобы в отведенные Уголовно-процессуальным кодексом сроки эти доказательства получить.

— Ясно.

— Второе: помещение для проведения допросов у нас оборудовано по всем правилам — никаких лишних и отвлекающих предметов. Стол, два стула, в дальнем углу штатное место писаря, фиксирующего вопросы и ответы. И — голые стены, обитые мягким материалом серого цвета.

— Зачем мягкий материал? — не понял Васильков.

— Чтоб тишина была при допросе — ни шагов из коридора, ни гула проезжающего по улице транспорта. Арестованный должен чувствовать, что жизнь для него остановилась, понимаешь? И ее продолжение зависит только от него самого.

Александр усмехнулся:

— Хитро придумано.

— Слушай дальше. Перед тем как начнешь работать, побеспокойся, чтоб никто не вломился в допросную с какой-нибудь ерундой, типа: «Саня, дай закурить!» или «Тебя какая-то девушка к телефону!» Подобные, не относящиеся к делу реплики моментально сведут на нет все твои усилия. Правда, в Управлении с этим строго: если помещение для допросов занято, никто туда без особой надобности носа не сунет. Тем не менее — мотай на ус.

— Мотаю…

Допив чай и немного прогнав сонливость, друзья направились в «допросную», возле которой уже поджидал конвой и арестованный. По дороге Старцев закончил последние наставления и прихватил штатного писаря.