Благословенный. Книга 6
Шрифт:
«Ага — подумал я — этот не заикается ни о какой Пруссии, говорит, на новый манер, про 'германские земли». Хороший знак!
— Поверьте, это тот путь, который проходят все цивилизованные народы — и Англия, и Франция в том числе. Однако, обратите внимание, вслед за крестьянским освобождением рано или поздно следует и изменение политического состояния народа! И в Англии, и во Франции — самых передовых странах мира — изгоняли и казнили своих монархов, забывших долг и обернувших свой меч против собственных подданных. Но этот печальный жребий может миновать Германию, если сейчас принять правильные решения.
— Что вы имеете в виду, Ваше Величество? — спросил барон с неподдельным интересом в голосе.
— Политические преобразования! Чтобы сказали вы, если вместо того зоопарка княжеств,
И я рассказал ему про идею с конгрессом.
Барон очень увлёкся этой затеей. После ряда встреч мы договорились с ним об общих принципах действий. Штерн вступил в Учредительный комитет конгресса и активно занялся его организацией как на территории Вестфалии, так и в соседних землях.
Совсем не так сложился разговор с Гарденбергом. С ним мы встретились буквально в день моего отъезда в Саксонию, и разговор между нами сложился очень напряжённый.
Карл Август фон Гарденберг оказался высоким, прямым как штык господином с густыми, рано поседевшими волосами и ясным взором больших тёмно-голубых глаз. Вежливо выслушав мои доводы, он на несколько минут задумался, а затем скептическим тоном произнес:
— Ваше Величество! Я не могу не отдать должное размаху и благородству ваших замыслов, но не имею права скрывать своих сомнений. Я достаточно долго пожил на свете чтобы понимать — и великодушие и справедливость не всегда находит отклик в сердцах людей. Последним и решающим аргументах в руках властителей, увы, всегда остаётся сила; и, несмотря на всё просвещение нашего века, по сю пору это самый прочный фундамент для всякого государственного строительства. Любое здание, построенное на иных основаниях, будет обречено быть однажды опрокинутым и разорённым! Искренне боюсь, что на этом пути Ваше Величество ожидают лишь потери и разочарования!
— Ну, как вы, наверное, могли заметить, уважаемый герр Гарденберг, некоторая сила за мной всё-таки стоит! — тотчас же возразил ему я. — Кроме того, вы совершенно учитывайте силы идей! Проникнув в народную толщу, она способна решительно перевернуть всё с ног на голову. Посмотрите, что произошло во Франции! Вы думаете, в Германии такое невозможно? Отнюдь! Я уверяю вас, что это не только возможно, но и неизбежно! Это закон истории: 150 лет назад народные волнения охватили Англию, и с тех пор она неузнаваемо изменилась, причём — в лучшую сторону. Теперь революция затронула Францию, и весь мир застыл в изумлении, наблюдая грандиозные преобразования в этой стране. Рано или поздно этот процесс затронет и Германию; а если вспомнить о грандиозной мощи вашей страны, сейчас спящей, но готовой пробудиться, то нетрудно понять — Европа может такого просто не пережить! Поверьте, будет лучше, если необходимое преобразования будут выполнены «сверху», нежели чем когда слепая народная ярость произведёт их «снизу»!
Сначала мне казалось, что мои аргументы произвели некоторое впечатление; однако, немного подумав, мой собеседник отрицательно покачал головой.
— Увы, Ваше Величество, но поверить в благие намерения иностранцев — это выше моих сил! Уверен, что вы, Держав столь блестящую победу над самым сильным государством северной Германии, подвергнете теперь наши национальные границы самому строгому и безжалостному пересмотру! Боюсь, что в этом я не могу быть помощником Вашего Величества!
— Совсем нет! Для меня важны не границы Германии… и даже не границы России. Я бы хотел создать мир, основанный на международном праве, а не на голом соотношении сил, как это происходит сейчас. Мир, в котором все были бы спокойны за свои границы, разногласия разрешались бы международным арбитражем и плебисцитами заинтересованных граждан. Мир, где исчезнут войны, а сила перестанет быть самым главным и последним аргументом. Конечно, я понимаю, что многих целей мне, возможно, достичь не удастся. Я альтруист, но не идиот! Но, на мой взгляд, любой человек обладающий теми возможностями какими сейчас располагаю я, просто обязан попытаться сделать этот мир хоть чуточку лучше. Я предлагаю вам принять в этом участие
— Премного благодарен Вашему Величеству — сухо отвечал на мой выспренный спич Карл Август фон Гарденберг. — Но я не могу присягнуть вашим идеям: мною уже принесена присяга королю Пруссии Вильгельму и его династии.
На том мы расстались. Глядя вслед удаляющемуся Гарденбергу, я думал о том, что, возможно, это будет самый сильный и последовательный мой противник…
Глава 13
На следующий день в Потсдам, наконец, приехали Михаил Михайлович Сперанский с полной канцелярией чиновников и Антон Антонович Скалон со своими сотрудниками. Первого я сразу же нарёк секретарём Учредительного комитета Общегерманского конгресса и поручил заняться его подготовкой. Разговор со вторым был в высшей степени конфиденциальным; настолько, что я, не доверяя стенам Сан-Суси, предложил Антону Антоновичу прогуляться по саду.
— Генерал, — начал я, рассеянно осматривая шпалеры только-только отцветшего и завязывающегося винограда, — в настоящее время и я, и лучшие силы моей империи заняты реорганизацией германской государственности. Это чрезвычайно важный наш сосед, которого надобно держать на очень коротком поводке… если вы понимаете, о чем я, (генерал Скалон молча кивнул). — Однако же, общаясь с чиновниками, военными. Дипломатами бывшего прусского государства, я то и дело встречаю затруднения и отказы, мотивированные присягою, принесенной ими когда-то бывшему королю Пруссии. Скажу прямо — ситуация становится нетерпимой, надобно что-то уже с этим решать!
Скалон вновь кивнул, затем, поворотив ко мне бесстрастное лицо, и, тщательно подбирая слова, спросил:
— Ваше Величество подразумевает под решением некий широкий выбор вариантов, или же, напротив, нечто конкретное?
Я мысленно вздохнул. Увы, с вариантами у нас было негусто.
— Ну, скажем так, возможность физического устранения представляется нежелательной — слишком уж негативную реакцию это вызовет по всей Европе, а особенно — в Германии. Выход один — Фридрих- Вильгельм вместе со всем семейством должен оказаться в наших руках, а затем — публично признать политические реалии и отречься от престола, освободив тем самым всех присягавших ему от необходимости следовать своему долгу. Тут, надо сказать, я надеюсь на ловкость мадам Жеребцовой, которой я уже выслал все необходимые инструкции. Ваша задача — взять объект под наблюдение, наблюдая за каждым его шагом. Полагаю, в Ганновере это не вызовет затруднений?
— Ни в коем случае! — заверил меня Скалон.
— Замечательно. Отравляйтесь в Гамбург и займитесь этим лично! Как только у меня будут сведения от Ольги Александровны, вы получите дополнительные инструкции. Вам всё понятно? Вопросы?
— По сути задания вопросов нет, Ваше Величество!
— Антон Антонович, мы же с вами условились: для вас я всегда «Александр Павлович»!
— Простите. Вопрос мой связан с положением во Франции! По данным моих агентов, положение там становится крайне неустойчивым…
Слушая его, я всё больше мрачнел. Сведения о возможном перевороте в Париже уже неоднократно доходили до меня — рано или поздно он непременно должен был состояться. Директория вообще сидела на пороховой бочке, и при этом играло спичками, как дитя. Уже были попытки монархических заговоров во главе с генералом Пишегрю; якобинцы тоже не сидели без дела, и мятеж Бабёфа ещё был свеж в памяти парижан. Но теперь, похоже, дело пошло всерьёз.
— Александр Павлович, — начал доклад Скалон, — наш тайный агент «Клавесин» сообщает, что по сведениям из Франкфурта, из кругов, близких к бывшему военному министру Карно, в Париже среди лиц, приближенных к министру полиции Фуше, ходят упорные слухи о подготовке переворота, имеющего целью ликвидировать Директорию и дать власть в руки одного человека при сохранении всех внешних атрибутов республиканского строя. Новая система будет называться «консулат» и в целом повторяет образец древнеримских триумвиров. Интригу эту реализуют Сийес и Фуше в пику Талейрану и Баррасу. Также ходят слухи, что Талейран теперь срочно ищет своего претендента в «консулы»…