Богатство идей. История экономической мысли
Шрифт:
Интерпретация теории цен Петти, основанной на физических затратах на производство, не противоречит отрывкам, подобным приведенным выше, которые на первый взгляд поддерживают интерпретацию в духе теории ценности, основанной на затраченном труде. Действительно, в той же самой работе теория ценности, основанная на труде и земле, была изложена явно с учетом необходимости приравнивания труда и земли. Такие отрывки следует интерпретировать как упрощение в сравнении с более сложной теорией, основанной на труде и земле, которая будет обоснованной при предположении о пропорциональности между количеством земли и количеством труда, используемых в производстве различных товаров. Кроме того, в работах Петти имеются отрывки, в которых он выходил за рамки теории ценности, основанной на земле и труде, продвигаясь по пути рассмотрения физических затрат на производство и доходя вплоть до перечисления списка действий, необходимых для определенных процессов производства: «Цена товара состоит: из первого естественного материала. Изготовления до состояния пригодного к использованию. Доставки от места создания к месту использования и тары. Пошлины правителям тех, кто покупает и продает» [Petty, 1927, vol. 1, p. 190].
Петти
Следовательно, анализ Петти, по существу, был направлен не на абсолютную ценность (т. е. проблему причин возникновения ценности), но на проблему относительных цен. При анализе данной проблемы, ссылаясь на физические затраты на производство [136] , Петти дал объективную формулировку, которая, как мы увидим далее, будет рассмотрена Рикардо и позже Сраффой, с большей последовательностью и аналитической строгостью.
136
Следует отметить, что физические затраты на производство нельзя рассматривать как чисто технологическое понятие. Не только сам объем их использования (в особенности, если речь заходит от труде) зависит от широко понимаемых общественных условий, но и сами элементы, включаемые в число затрат, зависят от системы общественной организации. Действительно, мы можем включать в затраты только то, что может быть объектом частного присвоения (а, например, не дождь или солнце, которые могут быть необходимыми для производства и могут быть ограниченными).
Вклад Петти не продвинулся особенно далеко от простой формулировки проблемы: физические затраты на производство являются факторами, которые определяют политические цены. Это далеко не означало решения самой проблемы. Разнородные товары, такие как корова, корм, труд, не могут все быть просуммированы вместе, чтобы составить затраты на производство, если они не были ранее выражены в однородных единицах: т. е. в терминах количеств ценности, полученных путем умножения количества каждого товара, требуемого в процессе производства, на его относительную цену. Мы, таким образом, сталкиваемся с проблемой замкнутого круга: цена продукта не может быть определена, если цены на средства производства неизвестны; но они сами произведены с помощью других средств производства, которые могут включать и искомый продукт. Приведем лишь один пример: пшеница, используемая в производстве железа, которое само используется в производстве пшеницы.
Петти, кажется, не принимал во внимание эту проблему. И тем не менее именно она будет учтена при его попытках привести разнородные компоненты затрат на производство к двум первичным факторам, земле и труду, и затем найти отношение приравнивания между ними, чтобы выразить затраты с точки зрения только одного из этих факторов. Но такие попытки не были успешны, особенно последняя, которой Петти придавал большое значение.
Петти предложил следующий метод для приравнивания труда и земли:
Предположим 2 акра огороженного пастбища с теленком внутри, который за 12 месяцев прибавит 1 ц годного в пищу мяса. В таком случае 1 ц мяса, представляющий, как я полагаю, 50 дневных пищевых пайков и проценты на стоимость теленка, составят ценность участка земли или сумму годовых рент с него. Но если труд человека …за год может создать более 60 дневных пищевых рационов того же самого или иного рода, то этот избыток дневных пищевых рационов составит его заработную плату, при этом и земля и труд выражены в числе дней, обеспеченных едой [Petty, 1691a, р. 181] [137] .
137
В других терминах, земля сама по себе производит 50 единиц, в то время как добавление рабочего увеличивает продукт на 10 единиц (чистых, следует полагать, не учитывающих производственных затрат, включая в них и пропитание рабочего: «заработная плата» здесь означает то, что земля отдает в вознаграждение за потраченный на нее труд, а не доход данного рабочего). Как следствие, пять рабочих эквивалентны двум акрам земли. Этот отрывок интерпретировался (например, [Routh, 1975, р. 40]) как случай маржиналистского расчета: «вклад» каждого «фактора производства» определяется вычислением того, что произведено заданными количествами этих двух факторов (в примере Петти, одно из этих двух количеств равно нулю), и когда количество одного из факторов увеличивается, при постоянном количестве другого используемого фактора. Эта интерпретация представляется весьма натянутой. Но и в этом случае сохраняли бы свою силу все приведенные замечания относительно невозможности использования этого метода при использовании разнородных продуктов (которые могут быть сведены к однородности, с точки зрения полезности, только в рамках субъективной теории ценности).
Петти самостоятельно видел и пытался решить самые очевидные трудности, такие как разнородность уровней потребления для различных людей и разнородность потребительских товаров:
То, что одни люди едят больше других, не имеет значения, поскольку под дневной порцией понимается сотая часть того количества пищи, которое потребляется сотней самых разных людей с тем, чтобы они могли жить, работать и размножаться. И то, что дневной рацион одного вида может требовать больше затрат труда в своем производстве, чем другой, также не имеет значения, поскольку мы имеем в виду ту пищу, которую легче всего произвести в
138
Критерий, аналогичный примененному для установления «паритета» между землей и трудом, был предложен Петти для сведения «мастерства» или «искусства», т. е. квалифицированного труда, к простому труду. См. также: [Petty, 1691a, р. 182]. Та же самая цепь рассуждений была предложена Петти, чтобы установить «уравнение между тяжелой работой и благосклонностью, знакомствами, интересами, друзьями, красноречием, репутацией, властью, авторитетом и т. д.» [Ibid.] (см. также: [Петти, 1940, т. 1, с. 122–123]).
По сути, решение, которое предложил Петти, схоже с современным понятием единиц эффективности (efifciency units): земля сравнивается с трудом через сравнение их относительных чистых производительностей. Но это сравнение требует предварительного знания относительных цен и, следовательно, подразумевает рассуждение по замкнутому кругу. В качестве альтернативы можно было бы предложить измерение производительности в физических терминах. Тогда сравниваемые выпуски должны быть физически однородны (что Петти попытался обеспечить путем использования «дневных пищевых рационов»). Эта альтернатива подразумевает обращение к совершенно нереалистичному предположению об «однотоварном мире» и поэтому так же недопустима, как и первое решение. Попыткам Петти решить проблему определения относительных цен недоставало понимания того простого факта, что проблема неразрывно связана с функционированием экономической системы в целом, а не с отдельным производительным сектором, который рассматривается в изоляции.
Неполнота концептуальной схемы, изложенной Петти, в особенности отсутствие таких ключевых понятий, как понятие нормы прибыли, кажется, стала решающим фактором, предотвратившим корректное решение проблемы. Оно требовало создания аналитической системы, которая принимала бы во внимание производственные взаимосвязи среди различных секторов экономики. Но путь, который ведет к такой системе, был, как мы увидим в следующих главах, очень долгим.
4. От политического тела к экономическим таблицам
4.1. Основные дебаты эпохи
На протяжении столетия между трудами Уильяма Петти и Адама Смита экономическая мысль развивалась во многих направлениях. Здесь мы не можем уделить всем им то внимание, которого они заслуживают [139] : некоторые авторы и научные течения будут просто проигнорированы, другие будут всего лишь упомянуты и только немногие получат детальное описание.
Важно подчеркнуть, насколько богаты были в этот период дискуссии об экономических явлениях. Эти дискуссии развивались в различных плоскостях, были связаны с общими философскими и этическими вопросами или более практическими проблемами политического выбора. Все это представляет тот фон, на котором, с нашей точки зрения, выделяются отдельные персоналии. Вклад наиболее выдающихся авторов очень трудно или даже невозможно понять, если полностью абстрагироваться от сформировавшего и обогатившего их культурного контекста. Эта особенность рассматриваемого здесь периода очень сложно воспринимается теми, кто привык к сверхспециализации научных исследований, характерной для нашего времени. Действительно, в XVII и XVIII вв. фигура «экономиста» была еще очень далека от точного определения: размышления об экономических явлениях являлись частью общих размышлений об обществе и человеке, а одни и те же авторы с течением времени обращались к самому широкому кругу исследований.
139
Детальная картина этого необычайно богатого и сложного периода представлена Т. Хатчисоном [Hutchison, 1988].
Как мы видели, например, Петти был изобретателем, врачом и профессором анатомии, он отвечал за гигантский проект по географическому исследованию Ирландии и был землевладельцем, активно вовлеченным в управление своими поместьями. Размышления об экономических, институциональных и демографических вопросах были для него в одно и то же время проявлением гражданских и интеллектуальных исканий, выражением политического влияния и инструментом защиты собственных частных интересов. Джон Локк прославился как философ, но философские изыскания привели его к решению сугубо экономических проблем, так же как и Дэвида Юма несколькими годами позже. Среди прочего, Локк писал о проблемах денежного обращения и был вовлечен в дебаты, в которых участвовал также знаменитый физик Исаак Ньютон, назначенный в 1699 г. директором Монетного двора. Бернар де Мандевиль был врачом и философом, Ричард Кантильон – международным банкиром, который также занимался систематическими размышлениями об экономических делах, но не профессионально, а для развлечения, хотя эти размышления и были связаны с его основной деятельностью. Франсуа Кенэ, медик при дворе короля Людовика XV, не преследовал профессиональных или частных интересов, а просто присоединился к интеллектуальной дискуссии своего времени в надежде, что его идеи могут помочь решить социальные проблемы. В интеллектуальных кружках того времени как основные действующие лица, так и простые наблюдатели имели самый широкий круг интересов, следуя афоризму Теренция из «Самоистязателя»: «Homo sum: humani nil a me alienum puto» («Я человек: ничто человеческое мне не чуждо») [140] . Здесь мы будем выделять экономический вклад в узком смысле из его контекста, но нельзя забывать, что подобное исключение показалось бы произвольным авторам того времени.
140
Публий Теренций Афр (195/185–159 до н. э.) – древнеримский комедиограф, автор пьесы «Heautontimorumenos» («Самоистязатель»). – Примеч. пер.